«И лают псы до рвоты», — сама собой услужливо всплыла в памяти строчка из песни. Правильная строчка, не собаки, а псы выходили сейчас на след бурого. Спелой грушей Андрей ссыпался в коридор. По этому же коридору, из которого только что бурый увел Эл, приближалась свора загонщиков. Они появились вдали темной рокочущей массой.
— Псы! Псы! Псы! — прокричал им навстречу Андрей. — Я здесь!
Больше кричать было уже некогда, да и не нужно. Теперь можно было только бежать.
И он побежал. И вновь коридоры и перекрестки, и все ближе не утихающий собачий лай, и уже слышны крики людей и громкий топот. Он сознательно бросился в поток и пошел по течению, успев выбраться в боковой коридор раньше, чем подоспели они. И снова попал в поток, глубокий, по пояс, особенно смрадный, так что его стало тошнить, а из глаз брызнули слезы. Задыхаясь, он брел не зная куда. И только почти совсем перестав слышать преследователей, заметил, что у потока есть берега — два бетонных уступа с обеих сторон. Таких широких, что по ним можно было свободно идти. Подпрыгнув и отжавшись на руках, он выбрался на один из них.
Несколько минут он просто сидел и слушал далекое эхо. Потом встал и медленно побрел, опираясь на стенку. Теперь ему стало холодно. «Найти бы трубу с горячей водой», — мечтал он, но в этом просторном тоннеле со смердящей рекой труб не было вовсе. Были только редкие тусклые лампочки, и те горели не все. Здесь лампы располагались по стенам, а не в центре тоннеля, но одна, еще довольно далеко впереди, будто сорвалась со своего места, упала на пол и продолжала светить. «Странная лампочка, — поди
вился Андрей. — Да и горит она как–то по–иному, намного ярче и светит прямо на стенку».
Ему стало любопытно, что же это такое, он даже сначала прибавил шагу. Но чем ближе Андрей подходил к этому источнику света, тем более замедлял ход. И в нескольких шагах от цели он уже был уверен, что это не просто лампочка, а нечто другое, совсем непонятное и странное. Какой–то черный обрубок, излучающий свет. Наконец он решил, что это кто–то обронил или оставил фонарь, и ему стало не по себе. Ведь рядом мог оказаться и его владелец, а кто его знает, кто и какой он. «Но мне тоже здесь может пригодиться фонарик», — решил все же Андрей и преодолел последние отделяющие его от источника света метры.
Лишь склонившись над странным предметом, он понял, что это такое. Настоящий ужас, которого он не испытывал еще ни разу в жизни, охватил его целиком. На бетонном берегу смрадной подземной реки лежало тело крысолова. Несколько секунд он не мог ни разогнуться, ни шевельнуться. Крепкое тело таксы уже окоченело, одна лапа торчала вверх и в сторону неподвижным отростком, остальные были поджаты. Прочный защитный костюм истерзан не меньше, чем шубка того пуделя, которого нашел бурый, хотя плоский круглый фонарь на груди уцелел, и его–то Андрей и принял за упавшую лампу. Vвот головы у крысолова не было вовсе.
Андрей присел на корточки и быстро огляделся, гот, кто сделал такое-с младшим членом сообщества, мог теперь угрожать и ему. Он почувствовал себя незащищенным, беспомощным. Вдруг сразу вспомнил о маме, отце и Ленке. Чтобы обезопасить хотя бы спину, приблизился к стене. Так и переполз по–гуси- ному, не разгибая коленей. Теперь он даже хотел услышать и получше рассмотреть тех, от кого так упорно бежал по темным коридорам, но, как нарочно, в подземелье смолкло даже далекое эхо.
Страшное зрелище опять притянуло взгляд, и тут он понял, чего еще не хватает на мертвом теле собаки. Вместе с головой пропал и ошейник с говорилкой. «Неужто ради этого? — ужаснулся Андрей и сразу подумал: — А где остальные?» Он знал, что крысоловы никогда не ходят в одиночку, только бригадой, не меньше чем впятером. Об этом как–то рассказывал Виктор, Бюро вакансий для служащих занималось подбором персонала и в эти бригады.
Впрочем, заниматься поисками товарищей погибшего крысолова Андрей не собирался — слишком рискованно, а у него и так уже зуб на зуб не попадал. И не поймешь отчего, то ли от всего пережитого, то ли от холодной ванны в грязном потоке и отсутствия хитона. Наверное, от всего вместе. Надо было выбираться из грязного и опасного места как можно скорее. Андрей попытался рассуждать, в принципе у него всегда это неплохо получалось в Мире Разума, быть может, и здесь, в этом смрадном мире, пригодятся его способности.
Все нечистоты сливаются в реку, сообразил тут же он. Если он пойдет вдоль потока, то обязательно выйдет к реке. Правда, придется миновать очистные сооружения, но иного пути наружу он теперь не знал вовсе. Река к тому же — не самый худший выход. Гораздо хуже, если он вылезет голым и вонючим из канализационного люка на улице города. Нет, выходить надо только к реке. Там можно будет и помыться, и лес подходит к ее левому берегу почти вплотную. Правда, это уже за городом, а бог его знает, в каком месте впадает в реку этот поток. И все же иного пути Андрей для себя не видел.