Из оцепенения его вывел знакомый гул, пока еще далекий, но быстро приближающийся. Гул чьих–то спешащих шагов.
«Погоня? Хозяин алтаря? Хозяева?» — все было плохо. Путь назад был отрезан, но оставались трубы, в которых над поверхностью потока оставалось пространство для головы человека. Больше не раздумывая, Андрей сунул говорилку в карман вместе с фонариком, прыгнул в воду и пополз по липкому скользкому днищу правой трубы опять на карачках. Вонь здесь концентрировалась вместе с водой, и. он едва не потерял сознание, легкие почти обожгло, в горле саднило. Но к чистой реке, свободе и жизни теперь оставалась тоЛько эта дорога.
Отрезок пути по трубе слился в единый черный кошмар. Он долго полз, а может быть, и не очень долго, но ему уяйе стало казаться, что труба нескончаема, когда впереди показался сегмент тусклого света, еще через пару минут он низвергнулся вместе с потоком на стальную решетку, усеянную полуразложившимися телами утопших крыс. Отшвырнув трупы ногами, рванул решетку на себя, она поддалась и открылась. Потом последовал прыжок в глубокий отстойник, барахтанье в толще грязной воды на грани потопления, ноги вязли в густой илистой массе вязких нечистот, потом недолгий заплыв к новому участку трубы, на сей раз короткому, еще решетка, еще отстойник, еще труба и, наконец, солнечный свет и река, настоящая река, воды которой даже здесь, вблизи от впадающей в нее трубы, казались кристально чистыми и нежно ласкали тело.
Андрей еще долго плыл по течению, не глядя на берега, а только порой на небо, когда переворачивался на спину. Он много нырял или плыл, погрузив голову в воду. Все чище становился он и все дальше и дальше от смрадного мира и города, потому что сама река несла его за город к лесу.
Глава X ЕЛКИ ЗЕЛЕНЫЕ
Далекое жаркое светило согрело тело, высушило волосы и брюки. Сухой свежий воздух очистил кровь от насыщавших ее испарений подземелья. А ведь спал он здесь на песчаном пляжике едва больше часа. Спал и не видел снов — ни собственных, ни виртуальных. Очнулся и сразу сел, подобрав ноги. Саднило избитые, исцарапанные колени. Сквозь дыры ткани видны подсыхающие струпья, на голых ступнях — присохшие песчинки. Отяжелевшие, набухшие кроссовки он сковырнул еще в самом начале заплыва.
Тишина и покой царили здесь. Такого не бывает ни в городе, ни в любом Микромире, даже у Мельницы под дубами. Там всегда тебя кто–нибудь отыщет, и не саднят так колени, прекрасной затихающей болью. Может быть, в Зоне Нирваны что–то похожее ощущает счастливый «покойник», но Андрею эта Зона недоступна, да и вообще доступна немногим.
Ни флайеров здесь, ни служащих — никого. Лишь высоко в поднебесье дуга крыльев неизвестной дикой птицы. Какой–нибудь хищник. Была бы здесь Меля, она бы его опознала. Парит, высматривая обед. Или уже ужин? Нет, для ужина еще слишком рано. Всего- то половина третьего, а ему казалось, что в подземелье он пробыл целую вечность.
Однако пообедать бы не мешало, вот только нечем. Ничего, Андрей решил не возвращаться к цивилизованной жизни, пока не отыщет бурого. А он уверен, что, если собаке удалось уйти от погони, вырваться из города, обратно он не вернется, пойдет в лес, куда сказал ему старший.
Почему он назначил местом встречи лес? Черт его знает. Вырвалось из глубины подсознания. А с каких это пор он стал считать себя старшим другом бурого? Подумав так* Андрей невольно пожал плечами. А разве он не прав? Это как–то само собой получилось. Может быть, тогда, когда он положил в темноте ему на спину руку? А может, еще раньше, когда они встретились глазами в убежище Руты. Какая разница, одно он знает твердо — у него теперь есть младший и надо его найти.
Андрей поднялся с теплого песка, в два прыжка взбежал на бережок и огляделся. Вот и лес, темнеет впереди единым массивом. В конце концов, сколько можно, чтобы все только снилось. Он сделал к лесу шаг и остановился, где–то в стороне, еще далеко, слух уловил странный рокот. Ни на что не похожий, словно диковинный зверь ворчит с голодухи. Он еще раз огляделся и теперь увидел нечто.
Слева от него по берегу реки что–то двигалось, приближалось, наползало в облаке пыли, оно же и рокотало с немузыкальным бездушным подвывом.