Он сделал короткую паузу и заговорил снова: — А тут… Тут все по–другому. Там зазеваешься, врежешься в кого–нибудь на лету или во что–нибудь, скажем, в Останкинскую башню, отлетишь черт–те куда в сторону, а не больно ни капельки. Ни синяка, ни шишки, ни царапины — ничего. Правда, экстре- малы, что по «крайним» зонам шастают, те — да. Те могут фонарь получить и даже хуже, могут и все потерять. Ну, я о здоровье, о жизни, о разуме. Только это все нелегалы. Их отлавливают и выгоняют из Мира Разума навсегда. В Мир Рук, в обслугу попросту, откуда только за бабки, ну, за единицы, можно купить временный доступ в ЗОД и только. И все равно в экстремальные зоны не очень–то попадешь. Они ж закрытые, самодельные, туда не пролезешь, да еще вирты пограничные, Их хрен обманешь. Так что я, кроме ЗОДа, и не был нигде. Вот Меля даже у «суперпокойников» в ЗиНе бывала, ну, это высшая зона для самых обеспеченных, Зона Нирваны называется, но все ее ЗиНой зовут. Там полный отпад в прямом и переносном смысле — покой и сплошное удовольствие. Есть все возможное и невозможное по кайфу, полнота наслаждений и такое, что и не приснится. Мелю туда мамаша таскала, она у нее там постоянно, из–за этого они с Виктором и развелись. Ну, Виктор — отец Мели, он в Мире Рук и в Зонах Общего Доступа остался, их вообще–то несколько. И Меля с ним живет, в ЗиНе ей не понравилось. Она говорит, что ей просто учиться надо, но врет. Не хочет она в ЗиНу, туда и без всего можно пройти, лишь бы средства позволили. А мой папаша и мама тоже, они все больше в ЗИЖе и в ЗАО обретаются, ну в Зонах Интенсивной Жизни и Активного Отдыха — это тоже ЗОД. А я туда только после совершеннолетия подамся, после ШиЗы, и то если хорошо устроюсь, а это зависит от того, кем я стану после окончания школы. Мне еще пять лет в ШиЗе торчать, в Школьной Зоне то есть. Короче, тоска. Все ненастоящее. И главное, врут, все время врут. Говорят: «Мир Разума реальнее реального мйра». Туфта это, Барди. Точно туфта. Какая реальность, когда ни царапины, ни синяка, когда ешь ты самое что ни на есть вкусное, а знаешь, что на самом деле это какая–то бурда, генетическое месиво, только тебе кажется, что ты суперблюд всяких наелся. Но ведь почти все этого хотят, кому недоступно, мечтают даже. Прямо так и лезут в Зону Нирваны, чтобы стать «суперпокойниками». Ты знаешь, я старые фильмы смотрел, на истории виртуального окружения, ну, предмет у нас в школе такой. И ты знаешь, оказывается, в прошлом наших нирванщиков представляли какими–то жалкими раздутыми уродами, которые в сопливых ваннах лежат, а их кормят через какие–то дырки в спине, куда шланги приставлены с зеленой пенистой жидкостью. Ну большего бреда представить себе нельзя! Все нирванщики нормальные, даже очень красивые люди, сидят или лежат в собственной комнате в обычных триггер- креслах или триггер–кроватях, не в болоте каком–то, а со всеми жизненными удобствами, и едят они сами, даже ложку в руку берут. Потому что питаться через трубочки и дырки в теле просверливать, когда рот для этого есть, — полный маразм. Правда, при всем при том «суперпокойники» из Зоны Нирваны ни ногой, поэтому им и кажется, что они не месиво из трансгенных овощей и генного мяса лопают, а шашлык из осетрины черной икрой закусывают или наслаждаются пищей богов, если только позволит воображение. Но ощущение полное… А может, и нет. Кто его сейчас ест, настоящий–то осетровый шашлык, и кто его знает, что ели боги.
Слышь, Барди, а ты бы что сейчас съел?
Ответом Андрею было молчание, хотя он уже и приставил к косматому горлу говорилку.
— Так голоден, что не хочешь даже говорить? — посочувствовал Андрей.
— Нет, я сыт.
— Как сыт? Когда ж ты успел?
— Когда на разведку бегал. Я пять полевок съел. Но ведь они ж бессловесные!
— Да нет, съел так съел, молодец. — Андрей с завистью проглотил слюну. — Я бы тоже чего–нибудь…
— Я попробую потом тебе зайца поймать.
— Не–ет, — испугался Андрей, — я сырого не буду. Да и жалко. Лучше еще потерплю. Слушай дальше, так мне легче терпеть. И спрашивай, если что, спрашивай…
Так вот, мне в Мире Разума тоже сначала понравилось, ну, когда я только в школу пошел, да и до этого тоже ничего. Было весело. Но, наверное, я в деда по маме пошел. Он одним из первых экстремалов был, где–то и сгинул там за границами доступа. И отец тоже ведь не такой, как все. Это с меня он требует, чтобы я себя вел как полагается. А он–то сам, когда в школе был, такое выкидывал. Тогда'амебоидная форма в моде была. Все школьники растекались по партам разноцветными лужами, а батя мой синим сперматозоидом по тогдашней ШиЗе летал, мне его кореш как–то рассказывал. Сейчас мода другая пошла — все в своем виде живут, надоело разноцветными амебами, только все равно ненастоящие и не похожи даже. Я сначала за отцом, за мамой, за Ленкой, сестрой моей, стал замечать, что они в Мире Разума вроде как глаже, совершеннее, чем за завтраком, обедом и ужином смотрятся. И понял, что они себя чуть–чуть лучше там делают, чем есть на самом деле. Сначала я думал, что это наше фамильное, но потом Мелю встретил в доме у Лари, ну, уже в Мире Рук, не виртуальную, а как мы сейчас здесь, и не сразу узнал даже. Тогда и догадался, что все лучше, чем есть, казаться хотят. Но мне все равно люди и животные из мяса и костей больше нравятся. Знаешь, у всех виртуалов глаз нет. Посмотришь в них, а там пустота, картинка — и все.