По вечерам холм почти всегда пустовал, в темноте там делать было нечего. Да и соседство леса проявлялось опасной близостью. Именно туда Барди направил свой бег, едва почувствовав возвращение сил.
Он с трудом поднялся до вершины. Тигран поработал на славу. Еще вчера Барди взбежал бы сюда даже не запыхавшись. Теперь же долго стоял высунув язык и вентилируя легкие. До заката еще оставалось немало светлого времени, потускневший блин солнца навис над равниной, не касаясь ее. И огни города еще не зажглись, но они обязательно появятся, когда с небес исчезнет последний малиновый луч. Больше здесь ему делать нечего. Керби прав, он должен стремиться исполнить предназначение. Иначе он будет жить, как Тигран, который перебивается от службы до службы, и все они сродни дикости — зачистка окраин, бои без правил да изредка ночная охрана мясокомбината. Вон его корпуса — серые кубики, все не в городе, на пороге. Жмутся к дороге, или она к ним, избегая леса.
Нет, он постарается быть как Варя, Варя ему нравится. С ней хорошо дружить, в школе они всегда были рядом до самого ее выпуска в прошлом месяце, когда она тоже получила золотую гармошку. Такую давали одну на весь выпуск, а вместе с ней и работу в городе. Варю устроили прогулочной нянькой — хорошая служба, только видеться с тех пор они стали редко. Только по вечерам, и то когда Тигран с Чекой не гоняли с пустыря бессловесных по возрасту. Поэтому он так и хотел получить говорилку, поэтому она у него такая же, как у Вари. Хотя сама Варя никогда не стыдилась бессловесных по возрасту. Вот на прошлой неделе, когда у него еще не было говорилки, они вдвоем забежали на этот холм. Вернее, она забежала, а он за ней. Тоже вечером. И Варя села и тоже смотрела на закат, только не на город, а на лес. И чего смотреть? Отсюда даже деревьев не видно, будто туча упала на землю. Да и свой лес есть в поселке. Но она именно туда смотрела, да еще пела. Ну да, пела странную песенку, очень короткую, и он невольно запомнил слова.
Не отрываясь от картины начала заката, Барди положил голову на передние лапы и тихо запел:
В диком лесе Дикий зверь Стережет входную дверь. А быть может, Просто ждет, Когда к двери Хозяин подойдет.
— Это ты сам сочинил? — спросил кто–то из сгущавшихся сумерек.
Барди тут же вскочил на все четыре. Как он до сих пор не учуял того, кто спрашивал? Ах вот почему — ветерок шевелил шерсть на загривке, дуя в спину. Тот же, пока еще неизвестный, затаился с подветренной стороны холма. А вот и он.
Из–за кочки выглянула голова человека.
Как и все его собратья, Барди видел хуже людей, а в сумерках и подавно, для него и днем все краски вокруг были серыми.
— Ты кто? — спросил он голову.
— А-а, это ты, приятель, — добродушно отозвалась голова. — Оказывается, ты еще и песни сочиняешь.
— Нет, — честно ответил Барди, — это одна моя знакомая пела.
— А я думал, что ты настоящий бард, — заметила голова.
— Да, Бард, — согласился Барди, — это мое имя. Откуда ты знаешь? Разве мы знакомы?
— А то как же. — Голова рассмеялась. — Правда, ты не представился, но поболтать мы сегодня успели.
Так это же тот, что назвал его «дорогой» и улыбался по–доброму, вспомнил Барди недавнюю встречу со строителями.
— Неплохое у тебя имечко, — польстил ему этот человек. — Звучное. Хочешь поужинать? У меня есть лишний гамбургер.
— Это котлета? — спросил Барди, от которого вечерний ветерок еще отгонял все запахи, включая и вкусные.
— Гамбургер? Вроде котлеты, — согласился человек.
— Тогда давай.
Человек рассмеялся и снова за кочку присел.
— Иди сюда, — позвал он, — у меня здесь все разложено.
Барди спустился к своему собеседнику. Прямо на камне, накрытом салфеточкой, лежал бутерброд с котлетой, которую человек назвал гамбургером. Теперь Барди почувствовал вкусный запах, и губы его сразу же увлажнились.
— Ешь, — любезно предложил человек.
Барди не заставил себя упрашивать.
— А еще у тебя есть? — тут же поинтересовался он, расправившись с гамбургером в несколько секунд.
Человек опять рассмеялся.
— Нет, остальным я уже поужинал. Слушай, кто это тебя так?
— Да один нехороший пес, — сердито ответил Барди, догадавшись, что имеет в виду собеседник. Очевидно, он не только чувствовал себя, но и выглядел неважно после схватки с Тиграном.