| С небрежностью, которая дается долгой практикой, закрутил на шее проволоку, и Сара снова стала беспомощной, но проделал он это с нежностью. Он любил ее больше, чем когда-то меня. Меня он никогда не называл красоткой, наоборот, лексикон всегда был враждебным — он старался меня унизить. |
| "You've slimmed down," he said. "I think we're ready. You're lovely, Sarah. Lovely. Not like all of them." |
— Как ты исхудала, — сказал он. — Думаю, мы готовы. Ты прелестна, Сара. Не то что остальные. |
| He stood back, in contemplation of her. I heard a metallic rasping sound and a flicker of light. He had lit the lantern. Light was splashed across the room and I shrank back behind the machinery. He examined Sarah with approving murmurs, feeling her naked arms, running his fingers along them, the way you might feel a horse to check if its fever had subsided. He laid the lantern on the floor. He lifted his arms, with his hands behind his head. He looked like someone who was newly awake, yawning and stretching and then I saw he was unfastening his scarf. It required some complicated tugging and fiddling with the tight knot and then he pulled the scarf away and there, for the first time, in the shifting orange light of the lantern, I saw his face. |
Он отступил, любуясь своей жертвой. Я услышала металлический скрежет, вспыхнул свет. Он зажег фонарь. Свет разлился по всему помещению, и я нырнула за механизм. Тюремщик изучал Сару и одобрительно хмыкал. Потрогал ее обнаженные плечи — так дотрагиваются до лошадей, когда хотят убедиться, что у них прошел жар. Поставил фонарь на пол и закинул руки за голову — жест человека, который только что проснулся, зевает и потягивается. Но через мгновение я поняла, что он снимает шарф и пытается распустить пальцами тугой узел. Наконец шарф упал, и в неверном оранжевом свете фонаря я впервые увидела его лицо. |
| It meant nothing to me. I didn't recognize it. I didn't know him. And, suddenly and strangely, it was as if a small turn |
Оно ничего мне не сказало. Я его не узнала. И вдруг словно повернули кольцо на объективе и все стало в |
| had been made to the dial and everything had come into focus. The edges were sharp and hard, even in that flickering lantern light. My fever had gone. Even my fear had gone. What I had wanted was to know, and now I knew. Even my thoughts were clear now, and hard-edged. I didn't remember. My memory had not been restored. The sight of his drab face provoked no shock of recognition. But I knew what I needed to know. |
фокусе. Даже в мерцающем свете фонаря резко обозначились границы. Прошла моя лихорадка и страх. Я хотела добраться до сути и теперь знала все. Даже мысли прояснились. Нет, моя память не восстановилась. Я не узнала этого человека, но поняла все, что мне требовалось. |
| I'd thought it was about me. There I had been in my fucked-up life, my stupid job and my disastrous relationship, and I had thought and fantasized and feared that he that man over there had recognized it in me. I had been heading for -disaster and I had brought it willingly on myself. He had recognized it in me and we had been made for each other, needed each other. I had wanted to be destroyed. |
Раньше я думала, что дело во мне. В моей дурацкой жизни, идиотской работе и неудачных связях. А он — вон тот человечек, который возится со своим шарфом — я даже испугалась собственного живого воображения, — сумел углядеть во мне изъян. Я двигалась в пропасть, причем по собственной воле. И он это понял. Мы нуждались друг в друге. Ведь я сама втайне желала, чтобы меня уничтожили. |
| Now I knew that this wasn't true. Maybe I had been careless, frantic, deranged, but I had blundered into his path. Not even that. I could never know for sure, but I guessed that it was Jo who had encountered him, eager, vulnerable, desperate, a perfect victim for him. I had been concerned for Jo and had followed in her footsteps and encountered him in turn. That pathetic loser over there had nothing to do with my life. He was the meteor that had fallen on me. He was the earthquake that had opened up under my feet. And that was the funny thing. There, cowering in the darkness and knowing I was trapped, I felt free of him. |
Но теперь я видела, что это не так. Возможно, я была неосторожной, безрассудной, чокнутой, но попалась на его пути по ошибке. Трудно сказать со всей определенностью, но мне стало казаться, что это Джо искала с ним встречи — уязвимая, отчаявшаяся, в общем, идеальная жертва. А я бросилась ее искать и тоже встретилась с ним. Однако этот жалкий неудачник так и не лишил меня жизни. Он свалился на меня, как метеор. Грянул, словно землетрясение под ногами. Но вот забавная штука: даже умирая от страха в темноте и сознавая, что спасения нет, я чувствовала, что не покорилась ему. |
| I couldn't remember what had happened. I would never be able to. But now I sort of knew what had happened those weeks ago. I'd been out there, in the land of the living, and then by mistake I had wandered into his territory, into his hobby. What do they say about a fight? I had read or heard or been told that the winner was the person who struck the first blow. I think I could guess what must have happened. I was looking for Jo. This man, this unmemorable man, was part of the background, part of the furniture. Suddenly he had leapt into the foreground. He'd pulled me out of my world into his world. It had nothing to do with my world except that I was going to die in it. I imagined myself being taken by surprise by this man I had hardly noticed and fighting back too late, my head banged against the wall, or clubbed. |
Я не помнила, что произошло. И теперь уже, наверное, не сумею вспомнить никогда. Могла только догадываться: в те "потерянные недели" я жила в нашем бренном мире — стране живых, но вдруг по ошибке забрела на территорию его сатанинского хобби. Что обычно говорят об исходе боя? Я где-то читала или мне рассказывали, что победитель — тот, кто наносит удар первым. По всей вероятности, случилось вот что: я бросилась на поиски Джо. А этот не отложившийся в памяти человечек все время находился на заднем плане. Но неожиданно выпрыгнул на авансцену. И увлек меня из моего мира в свой. Его мир не имел ко мне никакого отношения за исключением одного — мне предстояло в нем умереть. Я представила, как он застал меня врасплох и лишил возможности сопротивляться: ударил головой о стену или дубинкой.
|