Через две недели вечером Зайцев зашел в редакцию. Коридоры и кабинеты были уже пусты, только из-под двери ответственного секретаря пробивался свет, да Ксенофонтов был на месте — вычитывал завтрашний номер газеты.
— Что пишут? — спросил Зайцев, садясь в кресло.
— А, это ты… О трудовой дисциплине в основном. Знаешь, старик, что я тебе скажу… Добросовестно относиться к своим обязанностям — это не только твое личное дело, это влияет на положение во всем народном хозяйстве, отражается на международном авторитете государства.
— Надо же, — озадаченно проговорил Зайцев. — Никогда бы не подумал.
— Я заметил, что у тебя вообще с думанием не все в порядке.
— Я насчет кольца, — сказал Зайцев.
— Что, опять пропало?
— Как ты его нашел?
— По дороге постараюсь растолковать, хотя и не уверен, что ты поймешь. Это, старик, тонкая вещь, психология называется, наука такая. Не слыхал? Напрасно. Она изучает внутреннее состояние человека, его чувства, мысли, ощущения, ты, может быть, не поверишь — даже предчувствия.
На улице была ночь, прохожие исчезли с проспекта, и только парочки еще маячили кое-где среди заснеженных деревьев. Фонари казались ярче обычного, холодный воздух освежал.
— Прекрасная погода, не правда ли? — спросил Ксенофонтов.
— Согласен целиком и полностью, — ответствовал Зайцев. — Но я это… насчет кольца.
— Хорошо. Слушай. Прежде всего тебе надо ясно осознать, что мы живем в мире дешевых, бездарных вещей. У тебя есть ручка? Дай мне ее… Вот видишь… Грязно-серая пластмасса, треснувший колпачок, подтекающая паста, обломленный рожок… Цена ей тридцать копеек, верно? И это инструмент профессионала? Не обижайся, у меня такая же. Я попрошу тебя показать блокнот, галстук, перчатки… И все это, Зайцев, окажется паршиво сделанным из плохого материала пьяными халтурщиками. А наши души рвутся к прекрасному, как лебедь в облака… Но нам не суждено окунуться в мир хороших вещей.
— Никогда?
— Не суждено, Зайцев. Одни это переносят мужественно, с пониманием законов общественного и производственного развития, другие теряют самообладание и посвящают жизнь тому, чтобы устранить эту несправедливость. Самые нетерпеливые попадают в твой кабинет, становятся твоими клиентами. Если хочешь, могу назвать их пациентами, но те иногда выздоравливают, а ты своих не излечиваешь, нет, ты тычешь их мордой в грязь поступков, но морды от этого не становятся чище…
— Я насчет кольца, — напомнил Зайцев.
— И я о том же! Встречая на жизненном пути добротную, красивую вещь, мы теряем самообладание, даже если по простоте и невежеству не понимаем, в чем ее достоинство. Мы готовы отвалить месячную зарплату за брезентовые штаны, если они прилично сделаны.
— Это ты о себе?
— О себе, о тебе, о похитителе бриллианта. Кольцо Рая получила в подарок. Никогда раньше у нее не было столь дорогого кольца, поэтому похищение не могло быть продуманным, заранее подготовленным. Похищение было случайным. Я бы назвал его сорочьим. Влетела сорока в форточку, увидела блестящую вещь, хвать ее — и назад. Похититель скучал в ожидании застолья и беспорядочно хватался за различные предметы — книги, статуэтки, картинки… Попалась и коробочка. Открыл — кольцо. Не совладал с собой, сунул в карман, отошел к другому шкафу. Вопросы есть?
— Нет, пока все железно. Но почему ты решил, что похититель обязательно мужчина? Сорочьи привычки присущи и женщинам.
— Женщины помогали Рае готовить стол. Они не маялись в ожидании. А мужчин Рая сразу выпроваживала в эту комнату, чтобы не видели таинство приготовления пищи.
— Да, возможно, ты прав…
— Я прав, без всяких оговорок, потому что кольцо уже две недели лежит в коробочке, там, где ему положено лежать. Мужчин на торжестве было пятеро. Мы с тобой и те трое. Я позвонил всем троим и пригласил их к Рае. Я сказал им, что у нее пропало колечко, очень ценное для нее колечко, что она вся в слезах и собирается даже обратиться к следователю, чтобы он по отпечаткам пальцев нашел злодея.
— Там все было захватано пальцами!
— Это знаешь ты, но он-то не знает. Забываешь, Зайцев, самое важное и помнишь какие-то пустяки. Похититель полез в книжный шкаф без какой-то цели, не знал он о существовании кольца и потому не предпринял никаких мер, чтобы не оставить следов. Понимаешь? Мои слова об отпечатках пальцев его встревожили. Он понял, что у него почти нет времени, что нужно торопиться, пока не приехал следователь. Он оказался в сложном положении — признаваться поздно, просто вернуть кольцо, подбросить — нельзя…