озможно, сказывалось полуопьянение - стадия максимальной тревоги, однако забыть жесткую, как коряга, руку, у себя на плече было трудно. Он два или три раза порывался уйти, прежде чем удалось наконец остановить игру. Шоссе делало петлю, поднималось и снова уходило в холмы. Последний раз оглянувшись на поселок, Галахов заметил фары. Следом за ним двигалась еще одна машина, до нее было, наверное, с милю. За поворотом огни пропали из виду. Галахов заметил узкую дорогу, ведущую куда-то в сторону, и, подчиняясь внезапному порыву, свернул. Отъехал он недалеко - какую-нибудь сотню метров. Дорогу перегораживали ворота. Заглушил мотор, выключил все огни, вышел. Дождь перестал, над полем курился туман. К счастью, дуга основного шоссе выгибалась так, что свет фар идущих мимо машин уходил в сторону, не задевая Галахова. Но расстояние было невелико, и он хорошо разглядел промчавшуюся мимо полицейскую машину. Минут через двадцать машина проехала обратно, но Галахова по-прежнему никто не заметил ... За стеной закашлялся Иван. В сущности, что толку обманывать самого себя, рассказывать самому себе байки о неудавшихся (не до конца удавшихся) мистических просветлениях. Все равно ведь речь об одном - о спасении души. К сожалению, с этим у нас обстоит сложно, и с годами ничуть не делается проще. От дыхания стекло запотело, Галахов протер его тыльной стороной ладони. Чем серьезнее к этому относишься, тем меньше хочется довериться всяким частным лицам и организациям, претендующим на знание единственно верной дороги. Все они стараются заблаговременно захватить мир духа, как американцы - поверхность Луны. Разумеется, если ты им доверяться не желаешь, все угрожают тебе будущими страданиями и вообще полной гибелью всерьез. Но доверишься ты им или нет - никто в конечном счете не разделит с тобой ответственность, за любой свой выбор тебе придется отвечать самому. И за то, что доверился, и за то, что не стал. Так что... остается лишь уповать на милосердие Божие, надеясь, что Он мудрее и добрее своих служителей. Был период, когда в Чикаго Галахов довольно часто ходил в церковь. Ему даже предлагали выставить свою кандидатуру в приходской совет, несмотря на то, что он был разведен. Борьба за власть между фракциями, похоже, заставляла забыть о правилах. Потом одного из его приятелей, который, в отличие Галахова, очень хотел баллотироваться, враждебная фракция обвинила в воровстве, чтобы отвести его кандидатуру. Настоятель не стал вмешиваться, похоже, он симпатизировал фракции, оклеветавшей приятеля Галахова. Этого Галахову хватило. Он не произносил возмущенных речей, но сделал свои выводы и стал реже и реже появляться во храме. Христианство в России... Как можно с ненавистью призывать любить ближнего? Однако тем, кто варится в этом котле, это как-то удается... В самом главном человек рано или поздно всегда остается один. -- Ты не спишь? -- Не спится. Вам тоже? -- Да... так. Чайку выпей. Я посижу с тобой, покурю. -- Выпью пожалуй. Кольца дыма над столом. Еще один - дымный - зов прошлого. Среди родственников, окружавших в детстве Галахова, большинство мужчин курило. Запах сигаретного дыма вызывал у него приятную ностальгию, с которой ничего не могла поделать яростно боровшаяся с курением Америка. Душевная боль, достигшая красной черты перед появлением Ивана, резко пошла на убыль - как будто достаточно было выразить ее в словах, хотя бы про себя, молча, и это снимало проблему. Нормальному человеку (а Галахов считал себя нормальным) не следует долго переживать из-за абстракций. За те почти четыре десятка лет, отделявшие детство от сегодняшнего дня, Иван изменился не так уж сильно. Осталось неизменным что-то самое существенное... Личность? Душа? Галахову приходилось видеть вблизи стариков, впавших в маразм, потерявших память. Верующие в бессмертие души могут, конечно, делать вид что это и другие, возможно, еще худшие состояния, не заключают в себе проблемы, но проблема все же есть. Если даже в телесном виде мы можем забыть все, где гарантия, что оставшись без тела, душа будет что-нибудь помнить? А если не будет, то какое право ты имеешь называть то, что останется - мягкое и нежное нечто в предствлении одних, алмазную монаду других - тобой? А если это не ты, то что именно тогда бессмертно, и что за дело тебе - живому - до этого бессмертного? В одном из Евангелий, отвечая на фарисейский вопрос о женщине, семь раз побывавшей замужем - чьей женой она будет, когда воскреснет? - Иисус, в сущности, ушел от ответа, свел все к формальностям закона. Дескать, не надо путать земной брак с небесным. Для меня, думал Галахов, для меня важно, кого она любила. Быть может, всех - в притче не было разводов, женщина просто вдовела. Но ведь это было возможно только потому, что они приходили и уходили, один за другим, во времени. Прежняя любовь тускнела, уступая место новой. Но если они окажутся вместе... Если мы окажемся вместе. Мне ответят - надо было любить Бога. Но что мне делать с этим ответом в моей собственной, неповторимой, невозвратимой жизни? Любой ответ, от каких бы пророков он ни исходил, может оказаться игрой эмоций, блефом, в отчаянном усилии избежать проигрыша, ведь слишком многое поставлено на карту. -- Что вы делали после войны? -- Да я еще мальчишкой был. Я позже в Москву переехал, когда учиться поступил.Ты же знаешь, моя семья жила в Нижнем. Вот так всегда. Галахов задал свой вопрос неожиданно, не готовясь, и думал, что вопрос очень удачный - поздний час располагает к откровенности, узнается вдруг что-то новое про родственников, но диалог, похоже, опять скатывался в банальность. В общем, и вполне банальными фразами обмениваясь, можно с близкими чувствовать себя неплохо, но теперь ему казалось, что он навязывается, а Иван про себя оценивает вопрос как праздный - зачем тебе знать какие-то подробности, штрихи нашей жизни в твоем далеке? -- После смерти Сталина? -- Нет, чуть раньше. В пятьдесят втором, когда в институт поступил. Ты лучше Карину завтра расспроси - у нее семья-то московская. В говоре Ивана отчетливо слышалось оканье - он же из Нижнего, с Волги, вот оно откуда, осознал, впервые для себя, Галахов. Тоже - открытие... Иван докурил сигарету до самого фильтра, затушил аккуратно в маленькой пепельнице. -- Ну что, спать надо? Галахов посмотрел на часы - два часа ночи. Завтрак был назначен Кариной на десять.