Идеал малагасийца и главный его интерес — жить мирно и в безопасности, в знакомой обстановке, среди хороших, добрых вещей и добрых дел. Случайно или нет, но он не станет обгладывать косточки птичьего крыла, а отвернется от них. Откажется спать на подушке, набитой птичьими перьями. Птичье крыло олицетворяет бесцельное движение, неустойчивость, то есть нечто, противоположное безопасности и миру. Перья же противоречат самому ощущению безопасности. И малагасиец предпочитает ночью сложить ладони вместе, положить их под щеку, а не спать на мягкой подушке.
Рассуждения и действия, построенные на антитезе, на контрасте, на противопоставлении противоположностей — основа всех запретов, что позволяет лучше вникнуть в их природу и внешние проявления, то есть в национальную психологию малагасийцев. Путем ограничений они ведут нескончаемую войну с противниками жизни и здоровья, счастья и процветания, безопасности и послушания воле предков, с антиподами всех идеалов: малагасийцы лелеют свои идеалы, как то, что необходимо в высшей степени для правильной жизни. Табу, одетые в многоцветье яркой символики в сочетании с пестротой экзотики, активно атакуют все, что противоречит представлениям малагасийцев об идеальном существовании.
Глава пятнадцатая
МОИ ПРЕДКИ — ПЧЕЛЫ
Африканский мир совсем не похож на наш, и более всего меня поражает его неизъяснимая духовность. В нем значительно меньше корысти, которой насквозь пропитаны суетные будни европейцев. Порой в Черной Африке чувствуешь себя будто в сказке. Достаточно пожить там несколько лет, подышать ее воздухом и без всякого предубеждения, с искренним желанием понять, погрузиться в человеческую среду, как все вокруг тебя оживет, заговорит, начиная с маленького холмика или камушка и кончая животными и насекомыми… В Африке с человека быстро сходит тонкий лоск якобы убежденного атеиста.
…Каждое утро этот странный человек погружает в такси, стоящее у его дома в кажущемся необъятным африканском пригороде Йоханнесбурга — Соуэто, все «инструменты» своего хитроумного ремесла: травы, коренья, кости, шкуры, бутыли с магическими эликсирами — и не забывает запрятать за пазуху четыре-пять священных пчел. Дэвид Нкоси — известный в округе иньянга (знахарь) и сангома (прорицатель, чародей), в могуществе которого никто здесь не сомневается.
Проехав десять километров, у остановки такси в Саутгейте он выходит, раскладывает на тротуаре свои волшебные принадлежности — и начинает готовить пищу для роя пчел, который вот-вот должен прилететь на трапезу. Священные пчелы, которых он сразу выпускает на волю из-под рубашки, носятся над ним в ожидании роя.
Медоносные насекомые не заставляют себя ждать. Они прилетают пунктуально, в один и тот же заранее назначенный час. Их жужжание распугивает всех людей окрест — еще бы, пчелы способны победить даже слона! «Если слон думает, что он сильнее всех на свете, то он ошибается: пчелиный рой одолеет его» — так исстари принято говорить у южноафриканского народа суто. Но пчелы Дэвида никого не трогают.
Для Дэвида они больше чем простые насекомые — они добрые друзья, духи предков, источник дохода, и знахарь не жалеет для них пяти килограммов сахара, трех литров прохладительного напитка «Швепс Гранадилья» (кока-колу они не трогают) и двух килограммов африканского картофеля. Этого хватает, чтобы кормить ежедневно 3400 пчел.
Он даже разрешает крылатым друзьям жалить себя.
— Это их способ общения, — оправдывает он их укусы.
Не в пример обычным пчелам его подопечные реагируют на сигаретный дым или дым легкого наркотика дагги, которым он, шутя, попыхивает в их направлении.
— Я разговариваю с ними, будто они мои друзья или дети, — улыбается иньянга. — Пчелы — мои самые надежные сторожа и к тому же посредники в общении с духами. Без них я не смогу заниматься своим делом так успешно, как я справляюсь с ним сейчас…