- Это неслыханно,- тихо роняет она.- Похоже на колдовство! Почти как у Марто-и-Фосий, не правда ли?
- Похоже, отличается лишь орудие преступления.
Я размышляю. Эта квартира кажется такой спокойной, такой надежной... И вдруг-смерть... смерть отвратительная и загадочная.
- Вам нужны еще какие-то сведения?
- Нет, мадам...,
Я смотрю на нее. Ей очень пойдет черный цвет. Стоит ей еще надеть черные чулки, и я готов официально занять место ее мужа! Вы скажете, что я слегка некрофиличен, но я говорю то, что думаю
- Ах да! - внезапно вспоминаю я.- Имя и адрес секретаря, который приходил с упомянутыми документами.
- Жан-Луи Беколомб. Он работает на улице Двух Церквей в универсальном москательном магазине
- Спасибо, мадам, и примите мои соболезнования!
Я откланиваюсь и направляюсь на улицу Двух Церквей. Заворачивая за угол, я внезапно вспоминаю, что забыл Толстяка в салоне мадам Монфеаль. Ладно! Этот громадный винный бурдюк вернется на базу, используя подручные средства!
ГЛАВА VII
Универсальный москательный магазин расположен в узком закоулке, который пахнет святой водой. Это скорее кишка, которая разделяет две церкви, одна из которых закрыта, а другая прикрыта по причине проведения дезинфекции. Поскольку одна меньше, чем другая, этот конец улицы, лишенной солнца, дополнили универсальным москательным магазином. Чтобы попасть в темный магазин, надо преодолеть три ступеньки. Невзрачные люди в серых халатах молчаливо суетятся в обширном помещении Вывеска представляет собой голову оленя. Учитывая характер товаров магазина, задаешься вопросом, что она обозначает? В конечном итоге, может быть, это эмблема хозяина?
Я вхожу и спрашиваю господина Беколомба. Дама с белыми волосами, запертая в кассе, указывает мне на длинного и худого типа, который под серым халатом носит белую рубашку и черный галстук, кроме того, полагаю, еще и брюки, но, поскольку халат свисает до самых щиколоток, я не могу этого утверждать категорически Я своего рода святой Фоманеверующий, верю лишь в то, что вижу.
У парня лицо похоже на полумесяц, верх которого покрыт тремя сантиметрами волос, подстриженных ежиком, а низ украшен маленькой кисточкой рыжеватой щетины.
- Господин Беколомб?
- Собственной персоной,- отвечает он голосом, напоминающим овощерезку, через которую пропускают морковь
"И это все",- думаю я с тем критическим чутьем, которое, как вам хорошо известно, мне присуще и которое позволяет мне оценивать моих современников с первого взгляда.
- Комиссар Сан-Антонио.
Он хмурит то место, где положено быть бровям, ибо я забыл вам сообщить, что у него их нет.
- Ах вот как?
- Вам не приходилось встречаться ни с одним полицейским с момента убийства Монфеаля?
- Нет.
Хорошо сделали, что заменили Конружа.
- Вы заходили вчера утром к Монфеалям?
- Да.
У него впалые щеки и длинный нос, который буквально
нависает в форме кропильницы над верхней губой.
Коллеги и хозяева Беколомба поглядывают на нас украдкой из-за прилавков. Они не понимают, что происходит.
- В котором часу это было?
- За несколько минут до половины девятого,- И объясняет:- Моя работа в магазине начинается в половине девятого.
- Вы видели Монфеаля?
- Нет, он был в ванной, как сказала мне его горничная.
- Одним словом, вы видели только ее?
Он сжимает ноздри, что является подвигом, ибо крылья его носа и так сжаты.
- Да.
- Вы ей вручили документы?
- Да.
- Что за документы?
- Они касались предвыборной кампании,- сухо отвечает торговец нафталином
- Вы задержались в доме вашего кандидата?
- Вовсе нет. Этот визит длился всего лишь минуту, к тому же я спешил.
- Вы никого не видели у Монфеалей?
- Только горничную.
- А на лестнице?
- Консьержку внизу, которая мыла коридор...
- Это все?
- Все!
- Секция вашей группировки собирается выдвигать нового кандидата?
- Решение еще не принято, но, думаю, это будет сделано. Нет никаких оснований, чтобы это не было сделано. Поступки какого-то сумасшедшего не должны нарушать стабильность...
Я уже на улице. Я чихаю двенадцать раз, потому что, видимо, у меня аллергия к одному из их товаров, если не к самому Беколомбу.
Уже десять часов. За время моих визитов погода несколько улучшилась, и робкое солнце бродит над колокольнями.
Я замечаю небольшое симпатичное бистро. Это именно то провинциальное кафе, где имеются круглые мраморные столики на одной ножке, навощенные деревянные панели и оловянная стойка. Похоже, я начинаю изображать из себя Мэгре. Я вхожу и заказываю большой черный кофе. Меня обслуживает сам хозяин. Под жилетом у него ночная рубашка, на голове - каскетка.
Я помешиваю кофе и подытоживаю сделанное за утро. Два кандидата с отчетливо противоположными взглядами были убиты дома при крайне загадочных обстоятельствах. В обоих случаях убийца действовал с неслыханной дерзостью, и в обоих случаях он воспользовался невероятным стечением обстоятельств, которые позволили ему перемещаться незамеченным в доме у своих жертв, в то время как те находились в кругу своих домочадцев. Я позволяю себе усомниться в загадочности первого убийства, ибо исчезновение садовника дает мне повод думать, что он что-то видел.
Я отпиваю два глотка и задаю себе the question: "Не является ли оно, дорогой Сан-Антонио, делом рук сумасшедшего?" Привлеченное этим вопросом подсознание Сан-Антонио берет себя за руку и уводит гулять по извилистым тропинкам размышлений. Возвратившись с прогулки, оно мне нашептывает: "Нет, Сан-Антонио, я этого не думаю или, скорее, я этого не чувствую".
- А почему ты этого не чувствуешь, Сан-Антонио?
- Послушай, Сан-Антонио, я попытаюсь тебе ответить: сумасшедший действует открыто. Ему плевать, видят его или нет;
наоборот, он любит работать на публику. Этих кандидатов он прикончил бы прямо на собрании или на улице.
- Так каковы же твои выводы, Сан-Антонио?
- Мои выводы таковы: не морочь мне одно место со своими дурацкими вопросами, мой дорогой Сан-Антонио! Продолжай расчищать себе дорогу сам, а там будет видно...