Хвастовство Клеона позабавило афинян, а наиболее рассудительные нашли ситуацию беспроигрышной: или Афины избавятся (что считалось наиболее вероятным) от выскочки-хвастуна, или же Клеон действительно избавит город от заклятого врага».
В «демократическом» Соединенном королевстве все решения, касающиеся жизни государства, принимаются в палате общин членами партии большинства, то есть примерно четырьмя сотнями в основном белых мужчин. Страной также управляют двадцать членов кабинета министров и премьер-министр. И это все. Представьте: страна с населением в почти шестьдесят миллионов живет по приказам каких-то четырехсот с лишним человек! В Древних Афинах каждое решение принималось всеми мужчинами старше восемнадцати лет на Собрании посредством голосования, но без чьих-либо приказов сверху. Это и есть настоящая демократия в действии, о чем подробно поговорим в следующей главе.
А Клеон, между прочим, возглавил экспедицию на Сфактерию, пленил всех спартанцев, управившись, как и обещал, за двадцать дней!
5.
ВЛАСТЬ — НАРОДУ! АФИНЫ В 508-323 гг до н. э.
Хвастливая ложь
Гордон Браун проинформировал нас, что он «хочет больше людей вовлечь в политику и поддержать национальный диалог». Я все еще жду его приглашения. К моменту публикации этой книги нам уже будет известно, насколько правдивыми были слова премьера, обычные, традиционные, повторяющиеся из года в год: «восстановить доверие народа к политике» (заметьте: не к политикам!), «предложить прогрессивные решения на основе здравого смысла», «сделать парламент более подотчетным (интересно, перед кем?) и направить его в русло более открытых и честных дискуссий ». Ну-ну. Обещано также «создание нового общественного консенсуса» (а что делать со старым?) и, наконец, «заложить твердую основу для движения вперед».
Объяви премьер такое перед древнеафинским народом, его попросту не поняли бы. И даже не столько из-за малопонятного, ничего не обозначающего словоблудия, сколько из-за того факта, что в Древних Афинах не выбранные политики, а сам народ определял политику государства, а по сути свою собственную судьбу. Представляете реакцию древних на предложение Гордона Брауна «вовлечь в политику больше афинян»?
Как мы уже увидели в конце предыдущей главы, древнеафинское Народное собрание, суверенный орган, состоявший из граждан мужского пола старше восемнадцати лет, приняло отставку одного высшего военного деятеля и заменило его на самовыдвиженца, а по сути человека из толпы, чьих военных способностей никто не знал. Причем рокировка произошла в самый критический для судеб государства момент. Собрание было совершенно независимо и полномочно в принятии любых судьбоносных решений, пусть даже и сомнительных. Это и есть настоящая демократия, о чем мистер Браун имеет весьма смутное представление.
Совсем недавно премьер запретил проведение референдума по новой Европейской Конституции. Известно, что британский народ ее не приемлет, но почему он лишен права высказать свое мнение? Вот при такой «демократии» мы и живем! Также мы знаем, какая «демократия» навязывается нам из Брюсселя.
В действительности слово это стараниями современных политиков стало совершенно затертым клише. Добавьте сюда политику некоторых стран, почему-то считающих себя «демократическими» — начиная Россией и Венесуэлой и кончая Зимбабве и Ираном, — уж мы-то знаем, как там «ценят» свободное волеизъявление своих граждан.
Да и наша внутренняя риторика, при помощи которой мы гордо выставляем свои ценности, также не способствует развитию истинной демократии. «Если и есть какая-то черта в английском национальном характере, которая обособляет нас от других народов, так это — наша решимость ограничивать власть тех, кто нами управляет», — заявил как-то поп-певец Билли Брэгг. Если бы вы знали, душка Брэгг, что древними эллинами даже никто не управлял. Они управляли собой сами.
Война, рабы и женщины
Начнем с двух несправедливых, помногу повторяемых упреков в адрес афинской демократии: во-первых, в Афинах не давали права голоса женщинам и рабам; и, во-вторых, древние греки были жуткие милитаристы и националисты.
В античном мире не было нерабовладельческих обществ. Древние ценили человеческую жизнь недорого, а жизнь некоторых категорий людей, особенно пленных, не стоила вообще ничего. В них видели лишь полезный инструмент или даровую тягловую силу. Потому сама мысль дать рабам право самим определять свою или общественную жизнь казалась им абсурдной. «За что может голосовать раб? — думали они. — Конечно же, за скорейшее завершение своего рабства».
Упрекать афинян в рабовладении — все равно что упрекать некоего мистера Джонса в том, что он родился в четверг. Если бы древние греки были единственные, кто эксплуатировал труд рабов, то отношение к их обществу и институтам, с высоты наших лет, было бы совершенно иным. Рабство — вовсе не «родовая отметина» человечества, оно появилось, по историческим меркам, недавно — каких-то несколько тысячелетий назад — и исчезло на Западе лишь в XIX в. Не будем осуждать Кромвеля, Шекспира, Пейна или Бурка за этот грех или считать, что без помощи рабов эти личности не добились бы успеха.
Также нет никаких оснований утверждать, что без рабовладения древние греки не смогли бы основать, а затем развить свои демократические институты, хотя очевидно, что труд рабов «подарил» афинянам много свободного времени, которое требовалось для посещений Народного собрания (один раз в восемь дней), а также для работы в общественных органах. Но, опять-таки, я воздержусь от утверждения, что рабовладельчество было непременным условием для создания демократии.
Что касается женщин, то право голоса на национальном уровне они впервые получили в Новой Зеландии в 1893 г. (во Франции — в 1944 г., в Бельгии — в 1948 г., в Швейцарии — и вовсе в 1971 г.). Заметим, что в штате Вайоминг женщин допустили до голосования в 1869 г. В Соединенном королевстве в 1918 г. право голоса получили ВСЕ мужчины старше двадцати одного года и, впервые, женщины старше тридцати. В 1928 г. возрастной ценз для женщин снизили до двадцати одного года. Так что и Британия шла к всеобщему избирательному праву долго и мучительно. Получается, что в той ситуации, в какой наша страна находилась в 1917 году (в смысле избирательного права), Древние Афины находились уже 2500 годами ранее.
И, наконец, о воинственности афинян. Действительно, Афины стремились расширить свою подконтрольную территорию и делали все, чтобы ее удерживать, охранять и оборонять. Трудно удержаться от того, чтобы не поиронизировать по этому поводу. Борьба! Война! Драка! Какое безобразие! Нет общества, страны, цивилизации, народа, которые в обозримом прошлом, хотя бы изредка, не прибегали к выяснению отношений с соседями при помощи огня и меча. И уж тем более таковых не было в V в. до н. э. Война? У древних греков? Да что вы! Абсурд. На самом деле афинян окружали миролюбивейшие страны, как, например, Спарта, которая даже саму идею о насилии не переносила на дух. Видимо, только после серьезных провокаций и угроз войны спартанцы плелись на ненавистную им войну. Да и было этих воинов-спартанцев всего-то триста человек. Фильм помните? Правда, их учили воевать с семилетнего возраста (и это было их единственное ремесло, которым они занимались всю оставшуюся жизнь), а все потому, что они были страшно миролюбивые.
Во всем, что касалось женщин, рабов и воинственности, древние афиняне были не лучше и не хуже других окрестных народов. Однако в их жизни присутствовало совершенно уникальное явление: афинские граждане сами определяли политическое будущее своей страны.