Терра закрыл дверь и для безопасности припер ее самыми тяжелыми креслами. Только тогда он прошел за створку. Директор сидел в кресле у письменного стола, навалившись на один из локотников. Правая рука с револьвером свешивалась вниз; казалось, что она хочет потихоньку засунуть оружие под ковер. Голова склонилась набок и упиралась подбородком в плечо; таким образом, некогда пламенный, а теперь стеклянный взгляд директора приходился, как обычно, на уровне рук посетителей. Казалось, ему по-прежнему важнее всего, что они принесли.
- Несчастный шарлатан, - заговорил Терра, - больше ждать нечего. Все это было лишь плодом твоего шарлатанства, плодом нашего общего шарлатанства. Чем сильнее я и мне подобные верили в существующий социальный строй, тем несокрушимее казался и ты. Временами чувствовалось, что в делах не все ладно, но никто не задавался вопросом, совместимы ли миражи с делами. Ты жертва всеобщей потребности в несбыточном. Те, кто ее удовлетворяет, гибнут, не дождавшись признательности. Мир праху твоему! - заключил он, услышав шаги.
Из люка появилась княгиня Лили.
- Я не любопытна, - заявила она, когда Терра хотел провести ее за бутафорскую стену. - Кроме того, я боюсь новых разочарований.
- Он совсем не страшен.
- У него было все, чего я тщетно искала в мужчинах.
- Неправда, - сказал Терра в приливе ревности. - У него не было будущности.
- Смерть - единственное, чего нельзя простить. - С этими словами она повернулась к выходу. У самой лестницы она, однако, остановилась и схватилась за перила, у нее дрожали колени. - И я собиралась за него замуж. - Она содрогнулась. - А как раз теперь мне было бы особенно некстати попасть впросак.
- Мое восхищение растет с часу на час, - как я понимаю, вы у нового поворота жизненного пути.
Она вдруг протянула ему руку.
- Я должна быть благодарна вам, Клаудиус.
- А я несказанно поражен, что вы еще помните мое имя, - произнес он смиренно.
- Мне сообщили, какую деятельность вы развили сегодня, чтобы вызвать здесь взрыв.
- В этом вы мне ни на йоту не уступали, ваша светлость. Вы пожертвовали даже своими жемчугами.
- Деньги не имеют значения там, где речь идет о более важном, ответила она горделиво. И торжественно, почти с нежностью: - Вы, милый друг, уберегли меня от такого скандала, который никак не может быть на пользу женщине. Этого я не забуду никогда. Рассчитывайте на меня. Я приду вам на помощь при любых обстоятельствах. Клянусь в этом памятью покойного, закончила она и стала спускаться впереди Терра по ступенькам.
- Ваша квартира носит отпечаток изысканного вкуса, - констатировал он внизу.
Она поджала губы.
- Он вас уже не слышит. К счастью, все записано на мое имя и полностью оплачено.
В одной из комнат, весело взвизгивая, без устали бегал из угла в угол ребенок, совсем еще крошка. Няня исчезла при их появлении.
- Мама! - радостно крикнул малыш, бросил куклу, которую таскал за собой, и повис на матери.
- Он умеет радоваться, - заметил Терра. - И у меня, говорят, была сильно развита эта способность.
- Он все еще неразрывно связан со мной, - сказала мать. - Когда я волнуюсь, его невозможно унять.
- До сих пор? А сколько ему лет?
- Ему два года и три месяца, мой друг, - ответила она и посмотрела на него. Взгляд Терра, выдержавший ее взгляд, дрогнул, он сам не знал, больно ли, или сладостно. Он засмеялся.
- И три года прошло со времени нашего близкого знакомства. Вы строго выдержали законный срок, Лили.
- Это мальчик, - деловито пояснила она, - зовут его Клаус, как и полагается. Дай ручку дяде, Клаус!
Терра наклонился, чтобы взять ручку ребенка. Его темные глаза с жгучим вниманием впились в карие глаза ребенка, в личико с красками блондина. Он едва удержался, чтобы не покачать головой. В конце концов это могло быть даже и правдой. Факт, не менее невероятный, чем многие другие. Нетрудно принять эту версию, как и всякую другую... Испуганный ребенок поспешил ускользнуть от назойливого гостя. Он поплакал минутку, а потом, весело взвизгивая, снова принялся бегать по комнате.
- Позвольте выразить вам мою искреннюю, глубокую признательность, произнес Терра и с изысканной любезностью поцеловал унизанную кольцами руку княгини.
- Благодарность взаимная, - ответила она и налила ему ликера.
- Разрешите задать вам только один скромный вопрос: почему именно на мою долю выпало это незаслуженное счастье?
- Оно было не так уж не заслужено, - ответила она, пожимая плечами. Ведь вы настоятельно требовали ребенка.
- А до меня? - начал он злобно.
- До вас, если вам угодно знать, никто этого особенно не требовал.
Тяжело дыша, он устремил взгляд в одну точку.
- Каковы же будут дальше наши отношения? - миролюбиво спросила она.
- Проще всего было бы нам остаться добрыми друзьями, - живо предложил он.
- Итак, если я ваш добрый друг: как у вас с финансами? Я не имею права оставить вас на произвол судьбы. Вы были заведующим отделом рекламы в агентстве, которое вряд ли будет существовать впредь.
Он поспешил отклонить всякую заботу.
Но она:
- Мне вы ничего нового не скажете о том, как гнусна жизнь. В свое время вы всем пожертвовали для меня.
Он возразил, что то было другое дело.
- А кроме того, вы отец моего ребенка.
За это он категорически не примет платы.
- Но вы меня оградили от нелепого скандала.
В ответ он засмеялся, и она вместе с ним. Это как будто разрядило атмосферу, и она дала волю слезам. Когда она встала, он поднялся вслед за ней. Они прошлись еще раз по комнате; ребенок стоял и злыми глазами следил за каждым их шагом. Терра держал ее под руку. Лили снова касалась его бедром; ее щека нежно льнула к его плечу, он чувствовал ее дыхание.
- Мне кажется, случилось не такое уж большое несчастье, - сказал он резким тоном.
- Ах, милый друг, вы еще не понимаете, что случилось. - Всхлипывая: Господин фон Толлебен ускользнет теперь из моих рук.
- Этот Бисмарк? Да пусть его! Он в долгу как в шелку.
- Но его положение! Реклама! Клаудиус, помогите мне.
- Он же не человек, а недоразумение, - рассуждал Терра. - У него нет темперамента. Что привязывало его к вам, мой друг? Высочайшая опера. Следовательно, нужно, чтобы этот шедевр был в вашем распоряжении. После смерти директора опера перешла к вам. Или, еще лучше, покойный хотел унести ее с собой в могилу и бросил в огонь. Вы с опасностью для своих прекрасных рук выхватили ее из пламени.