— О'кей. Между прочим, твоя версия по поводу дезертира не подтвердилась. Гейтс связался с военными властями. Насколько удалось узнать, никто из здешних парней не числится таковым.
— Это уже не актуально теперь, надо выяснить, кто из жителей уехал отсюда навсегда лет десять назад.
Блаунт вопросительно поднял брови. Приближающийся шум говорил о том, что сюда на полной скорости движется мисс Ванесса Ситон.
— Вечером объясню, — сказал Найджел торопливо, — а теперь, пожалуйста, достань ручку и дай обещанный автограф.
По дороге в Плэш Медоу Ванесса сказала Найджелу, что ее мачеха хотела бы поговорить с ним с глазу на глаз до ленча. Они нашли миссис Ситон в небольшой гостиной за проверкой счетов. Хозяйка дома встала и снисходительно с ними поздоровалась:
— Прошу прощения. Ванесса, можешь идти. Мистер Стрэйнджуэйз, я бы хотела вам сказать кое-что. Ванесса сообщила мне, что суперинтендант Блаунт ваш друг. Вы могли бы меня об этом уведомить. Ведь он спрашивал, не буду ли я возражать против обыска в доме. Я, разумеется, поинтересовалась, есть ли у него ордер на обыск. У него, конечно, такового не было. И я должна сказать, что мне все это кажется нелепым, я имею в виду дурака инспектора Гейтса, надоевшего нам всем. Я уже позволила полиции несколько дней назад осмотреть территорию вокруг дома и постройки. Но сам дом! Это, знаете ли!..
— Блаунт не может проводить обыск без ордера. Но долг каждого оказывать содействие полиции…
— Я считаю своим первейшим долгом, мистер Стрэйнджуэйз, защищать мужа от беспокойства и вторжений посторонних, — сказала Дженет Ситон важно. — Для меня самое главное — его Работа. Я думаю, это чудовищно, когда Роберту докучают только потому, что какого-то несчастного убили по случайности около моего дома. И как раз тогда, когда близится завершение новой Поэмы и Роберту требуется наибольшая сосредоточенность…
— Да, я понимаю. Но уверен, что обыск можно провести так, чтобы не беспокоить вашего мужа.
— Дело не только в этом. Вся процедура оскорбительна: полицейские обшаривают наш дом! У меня здесь очень ценные вещи, как вы знаете. Уникальные вещи! Если они пострадают…
— Я не думаю, что это возможно. Люди из Скотленд-Ярда очень опытны и осторожны.
— Но я не вижу необходимости в этом.
— Видите ли, следовало бы удостовериться, что убитый не пытался залезть к вам в дом. Он мог быть, например, взломщиком или же преступником, скрывающимся от правосудия…
— Но Боже мой, если бы он залез в дом и оставил свои следы, мы нашли бы их.
— Вы имеете в виду в пятницу утром?
— Да, если то было утро в пятницу после… после того, как все случилось. Я не знала, что полиция установила это так точно.
Найджел заметил некоторое невольное волнение, появившееся в речи миссис Ситон, похожее на осторожность, неуверенность у бегуна-барьериста, который уже коснулся ногой верхней планки, но решил удостовериться, что не потерял опоры на твердую землю. Миссис Ситон продолжала:
— Я подумаю над тем, что вы сказали. Ну, мы не должны заставлять Поэта ждать нас. Он хочет вас видеть.
«Либо по причине полной невиновности, либо благодаря феноменальной силе воли, — подумал Найджел, поднимаясь вместе с ней по лестнице, — она даже не пытается прощупать, что я знаю относительно ночи с четверга на пятницу».
Роберт Ситон сидел за небольшим столом в дальнем конце кабинета перед окном, которое выходило на двор с постройками. Вдали открывался пасторальный пейзаж. Стол стоял так, что писать за ним можно было только лишь лицом к окну. Вдоль стен располагались книжные шкафы. На одном из них стоял бронзовый бюст поэта работы Эпстайна. В комнате было светло, свежо и чисто, но по сравнению с богато и изысканно убранными нижними комнатами здесь во всем чувствовалась строгость — не было картин, не было старинных безделушек.
— Я все для вас нашел, — сказал Роберт Ситон весело. — Мне и в голову не приходило, что они сохранены, скажите спасибо моей жене, она держала их под замком.
Он указал на стол, где лежали стопкой пять-шесть маленьких записных книжек.
— Роберт слишком скромен, — возразила миссис Ситон. — Я знала, что они будут интересны для потомков.
— Потомков? Слишком громко сказано. Я уверен, что Стрэйнджуэйз не хочет называться «потомком».
— Ты понимаешь, о чем я говорю, Роберт. — Миссис Ситон была уязвлена.
Найджелу показалось, что в Роберте Ситоне произошла перемена. Он был более веселым и оживленным, чем в июне, как будто преодолел что-то в себе. «Свеж, как воздух после грозы, — подумал Найджел. — Будь я проклят, если именно эта гроза не дает мне покоя!»