Найджел переменил тему разговора:
— Вы не могли бы почитать мне что-нибудь?
— Почему нет? — Роберт Ситон открыл ящик. — Вот это переписано начисто. М-м. Вот такой кусок, наверное, да, думаю, вам понравится…
Когда поэт кончил читать, Найджел некоторое время сидел в молчании, по щекам его текли слезы.
Это было прекрасно. Это был язык людей и ангелов.
Найджел пошел в свою комнату и сидел там минут пятнадцать, ничего не замечая вокруг. Небесные стихи Роберта Ситона все еще звучали в его душе. «Божественно», — произнес он наконец, потом со вздохом взял свой график, составленный еще у Пола прошлой ночью, кое-что туда вписал и стал обдумывать результаты.
Главный вопрос оставался без ответа. Когда Роберт Ситон вернулся с прогулки? Найджел начал размышлять над противоречиями, которые выявила его схема. Сначала Мара была уверена, что видела Роберта и Дженет во дворе в двенадцать тридцать ночи — они сами подтвердили это время. Однако мужчина, ожидавший доктора, показал, что Роберт вернулся в двенадцать сорок пять, и Мара согласилась, что могла неверно определить, какую четверть били часы. Далее. Ванесса, увидев во дворе отца и мачеху, посмотрела на часы — было двенадцать пятьдесят пять. Они сказали, что вышли искать Финни примерно через полчаса после возвращения Роберта. Если он не вернулся до двенадцати сорока пяти, то их поиски начались в час пятнадцать, и это сильно расходилось с тем, что утверждала Ванесса. Но если Роберт вернулся в двенадцать тридцать, то его «примерно через полчаса» составляли двадцать пять минут и время поисков Финни совпадало с показаниями Ванессы. Тогда информация Мары также подтверждалась.
Правда, казалось, была на стороне Роберта, вернувшегося в двенадцать тридцать. Но Найджел до конца не был удовлетворен этим выводом. Поскольку не установлено, когда убили Освальда, в ту ночь пятнадцать минут — раньше или позже — не играли роли. Найджелу не давало покоя показание молодого отца, так как это был единственный незаинтересованный свидетель. Роберт, Дженет и Мара могли умышленно называть неверное время его возвращения. «Ну хорошо, — сказал себе Найджел, — предположим, Роберт не вернулся до двенадцати сорока пяти. Зачем ему нужно было говорить, что он пришел в двенадцать тридцать? А Дженет и Маре подтверждать это?»
Найджел тщетно напрягал ум еще минут десять. Потом занялся другой проблемой своего графика. Который был час, когда Финни Блэк нашел в маслобойне голову, спрятал ее на дереве и вскоре услышал шаги со стороны реки? Известно, что в двенадцать тридцать Освальд был еще жив. Даже если он был убит, едва вошел в дом… но нет, не то. Гейтс и Блаунт были уверены, что убили его не в доме. Заманить в маслобойню, перерезать горло, отделить голову и снять одежду, а тело оттащить к реке — вряд ли все это можно проделать менее, чем за полчаса. Скажем, в двенадцать пятьдесят, не раньше, Финни мог найти в маслобойне голову, одежду, но не тело. Он сам сумел подтвердить лишь, что тогда были гром и молния, без дождя. И логично предположить: шаги, которые он слышал, принадлежали убийце, возвращавшемуся после того, как он сбросил тело в реку. Первый грозовой шквал налетел в двенадцать тридцать и закончился до двенадцати пятидесяти пяти, когда Ванесса заметила, как блестело мокрое после ливня стекло. Второй шквал налетел около часа ночи, и через пять — десять минут обрушился третий, еще более мощный. Получалось, что, наверное, Финни нашел голову где-то между часом и десятью минутами второго. Но тогда вполне возможно, что шаги, которые он слышал, принадлежали Роберту и Дженет, искавшим его.
По сути, показания Финни Блэка были совершенно бесполезны. Однако Дженет говорила — он вернулся около двух часов «мокрый до нитки». Согласно теории, это было непреднамеренное убийство — но не мог ли тогда его совершить Финни? Может, он и промок до нитки, когда тащил тело к реке? Нет, не так: Лайонел определенно заявлял, что Финни не умеет плавать. Конечно, он мог соврать. Но зачем? Это как-никак легко проверить.
Найджел уныло поглядел в окно — по стеклу катились бусинки дождя. И вдруг ответ на первый вопрос возник сам собой. Это был такой неожиданный и странный ответ, что его стоило с возмущением отвергнуть, но игнорировать было невозможно. Чем больше Найджел анализировал его, сопоставлял со всеми показаниями, тем очевиднее он казался. После получасового размышления Найджел окончательно уверился в том, что знает, почему Роберт Ситон говорит о возвращении в Плэш Медоу в половине первого той роковой ночи.
И все-таки в цепи рассуждений все еще недоставало одного звена. Найджел чувствовал, что оно было в его руках, но он не осознал этого и теперь утратил. Что-то произошло во время утреннего разговора с Реннелом Торренсом, но что? Он так и не смог восстановить это звено, как ни пытался. И с грустью признался себе, что не может этого сделать, так как ему ненавистна та правда, которая выступает наружу. Его разум отчаянно пытался сбросить оковы этой всесильной правды. Но напрасно…