— Значит, этот глупец все-таки не уничтожил его, — пробормотал поэт. — Ладно, можете убрать. У меня хорошая память.
— Вы признаете, что написали его?
— Что это, дорогой? — спросила Дженет.
— Да, писал, конечно.
— Но скрыли этот факт от инспектора Гейтса и меня? Почему?
— Послушайте, суперинтендант! Это не очень умный вопрос, — ответил Роберт как-то беспечно. — Раз установлено, что убитый — Освальд, то все обернулось бы против меня, расскажи я о том, что письмом пригласил его сюда.
Дженет Ситон ахнула.
— Роберт! Что заставило тебя это сделать? Ты пригласил его сюда?
Ее муж вдруг как-то сжался, но не от сознания вины, а скорее из чувства самозащиты или упрямства: зная, что это вызовет неудовольствие жены, он все же решил поступить именно так, будучи уверен в своей правоте. Найджел вновь стал ощущать гипнотическое воздействие Плэш Медоу. Вот наступил критический момент расследования, вот и двое главных подозреваемых, которые ведут себя так, словно не произошло ничего страшного, за исключением приезда нежданного гостя.
— Почему вы сделали это, мистер Ситон? — мягко спросил Блаунт.
— Пригласил его? Ну, он же мой брат, в конце концов.
— Я не совсем об этом. Из письма ясно, что вы понимали, насколько нежелателен его приезд для миссис Ситон. Почему вы не поехали в Бристоль, чтобы встретиться с Освальдом? Разве не логичнее было бы поступить именно так в данных обстоятельствах?
— Логично? — Роберт Ситон, казалось, разглядывал это слово со всех сторон — не сгодится ли как троп для очередного стиха.
— О нет. Это была бы оттяжка времени. Я хотел поскорее все решить.
— Объясните, что вы имеете в виду.
— Освальд захотел бы вернуть себе поместье. А моя жена воспротивилась бы этому, я знаю. Потом, еще Реннел и Мара — они могли возбудить дело против Освальда из-за того давнего случая.
— Вы говорите об изнасиловании мисс Торренс?
— Да.
— И когда вы писали в письме, что «не станете препятствовать», то имели в виду возврат поместья?
— Да.
— Вы были готовы все отдать, снова стать бедным, лишить жену и детей всего этого, — Блаунт повел рукой, — без колебаний?
— Я думаю, что все могло обернуться не так уж плохо. Освальд позаботился бы о нас. Но я должен был сделать то, что считал правильным.
— Хм. Значит, для того чтобы поскорее все решить, вы пригласили сюда Освальда и собирались поставить жену и друзей перед фактом?
— Более или менее так.
Блаунт резко подался вперед:
— Но зачем тогда вся эта секретность? Зачем вы намеревались провести его в дом ночью, без ведома жены? Если вы хотели все поскорее решить, то не лучше ли было объявить, что Освальд жив и вы хотите возместить ему ущерб? Обсудить это дело вместе со всеми до его приезда сюда? Наверняка вы сначала прощупали бы намерения мистера Торренса, например, станет ли он возбуждать уголовное дело против вашего брата или нет?
— Не всегда получается так, как лучше, — ответил вызывающе Роберт Ситон. — Сначала я хотел поговорить с ним наедине, в общих чертах, прежде чем действовать открыто. То, что вы называете секретностью, было лишь мерами предосторожности для защиты Освальда.
— От кого, вы полагали, надо защитить его?
— Я только что сказал вам…
— Не появлялась ли у вас мысль, что его надо защищать от… вашей жены, например?
— От Дженет? Но, мой дорогой…
— Вы не знали, что ваша жена подготовила мнимое самоубийство Освальда десять лет назад?
— Суперинтендант! Как вы смеете! — воскликнула миссис Ситон.
— И что ей можно предъявить очень серьезное обвинение в организации заговора с преступной целью? А Освальд, единственный свидетель, представлял угрозу для нее?
Дженет Ситон с угрожающим видом поднялась с места:
— Суперинтендант, я требую объяснить, на чем основано это страшное обвинение.
— Боюсь, это вам придется дать объяснения, мадам. Относительно, например, трехсот фунтов, снятых со счета вашей матери за два дня до исчезновения Освальда, и большой суммы денег, полученных Джоном Хэнхэмом за оказанные услуги.
Миссис Ситон села так же резко, как и встала, с каменным лицом уставившись на стену перед собой. Роберт изучал свои сложенные вместе руки, его маленькое тело, казалось, съежилось еще больше. Суперинтендант вновь обратился к нему:
— Вы утверждаете, что ничего не знали и не подозревали о «самоубийстве» вашего брата? Вы пребывали до настоящего момента в полном неведении по поводу того, что ваша жена устроила все это, чтобы в ваши и ее руки перешло поместье? А главным козырем послужило дело Мары Торренс, то есть, по сути, был использован шантаж?