Последующее поведение Лайонела свидетельствует об его причастности к преступлению. Необходимо учесть, что он сказал мне на лужайке в первый день моего пребывания в Плэш Медоу, особенно фразу о том, что должен помочь Ванессе пережить «эту заваруху», и попытки прощупать мои намерения. Если бы Лайонел не был свидетелем странного поведения Роберта в ту ночь, зачем тогда такие усилия, чтобы отвлечь внимание на себя? Он, конечно, не стал бы делать этого ради мачехи. И едва ли лишь для того, чтобы дать отцу время закончить цикл стихов, так как если бы Лайонел не имел оснований подозревать отца в причастности к преступлению, то у него не было бы причин опасаться его раскрытия.
Вернемся к Дженет. Прошлой ночью на кладбище для меня ее виновность стала очевидной. Попытки затянуть наш приезд туда якобы ради Роберта на самом деле означали другое. Она боялась помешать ему покончить с собой. Предполагая, что мы можем опоздать, она хотела удостовериться в его смерти. В процессе следствия Дженет также не раз выдавала себя: 1) на следующий день после убийства она была, по словам Мары, «очень странной и раздражительной»; 2) препятствовала обыску в доме; 3) во время первого разговора со мной попалась в ловушку, согласившись, что ночь с четверга на пятницу была очень беспокойной, хотя в тот момент не должна была бы знать, когда убили Освальда. Правда, затем она очень умело исправила свою оплошность; 4) она была очень встревожена, когда я впервые спросил Роберта и ее, не покидал ли деревню тайком кто-либо из местных жителей лет десять назад; 5) была столь же встревожена и противоречила сама себе после моего вопроса, был ли на ней макинтош Роберта, когда она шла с ним ночью через двор. Конечно, все это можно объяснить гораздо проще: Дженет знала о приезде Освальда, подозревала, что Роберт убил его, но больше всего опасалась расследования, которое раскрыло бы ее участие в подготовке «самоубийства» Освальда. Но тогда: 6) всплывает история с глиняной головой. Роберту в своем письме пришлось коснуться этого момента — он утверждает, будто использовал Дженет как «невольного исполнителя» своего плана, без ее ведома. Если Дженет была только исполнителем и еще не знала личности убитого, то почему она предложила Маре вылепить голову именно Роберта? Откуда ей знать, что убитый очень похож на ее мужа и такое сходство вызовет у Финни желание украсть и вторую голову? Она еще больше выдала себя, заявив, что: 7) Финни был ее незаконным сыном. Во-первых, полиция не обнаружила никаких фактов, подтверждающих это. Во-вторых, такая гордая женщина, как Дженет, никогда не призналась бы в подобном, разве только стремясь предотвратить нечто худшее. Признание ей было необходимо, чтобы придать своим словам больше правдивости, поскольку вся история с глиняной головой затеяна ради Финни Блэка. Но я просто не могу поверить, чтобы эта женщина совершила признание ради кого угодно, кроме себя самой. Тем более, что, как подтвердил Финни, именно Дженет велела ему не отвечать на вопросы полиции.
Все это указывает на причастность Дженет к преступлению. Но не доказывает, что именно она нанесла роковой удар. В то же время в глубине души я уверен: Роберт не делал этого, скорее, все-таки Дженет. Я убежден, что Роберт Ситон, несмотря на серьезные мотивы убийства, имел очень веские причины сохранить Освальду жизнь. Здесь мы переходим к самому главному в этом деле — творчеству Роберта.
Путеводная нить оказалась в моих руках еще в июне, когда я впервые увидел поэта. Мне запомнилась его странная фраза о курах, «которые всегда удивительно беззаботны». Я заметил, что он погружен в скуку, забыл былые увлечения, что его лицо стало несчастным, когда Дженет упомянула про эпическую поэму о Великой Войне. Считалось, он работал над ней долгие годы, но следов поэмы среди рукописей не было. Больше всего мне запомнилась версия сказки о Спящей красавице: «…задумывались ли вы когда-нибудь, что на самом деле удерживало ее? Не шипы, а розы». И «королева спрятала все веретена» — чисто фрейдистская оговорка, ибо в сказке это сделал король. Таким образом, Роберт выразил свое неосознанное раздражение Дженет, Плэш Медоу и всем, что связано с ними и лишило его творческой силы. Поэтому «бедной девушке» (его Музе) «ничего не оставалось, как только слоняться без дела и любоваться своим отражением в каплях росы». Более того, Реннел Торренс во время резкого разговора с Ситоном сказал ему: «Придет день, и нужно будет держать ответ, как ты использовал свой талант. „Я похоронил его, Господи, похоронил под охапкой роз“, — вот что придется тебе сказать». Реннел прекрасно знал, что Роберт давно уже ничего не пишет.