— Войдите, — раздался тихий голос.
Николас толкнул дверь и заглянул в крошечное помещение, освещенное только подрагивающим пламенем сальной свечи. В тени, на матрасе, занимавшем большую часть комнаты, лежала молодая женщина.
Такое впечатление, что она была в сорочке, наполовину прикрытая замызганным одеялом. Николас присмотрелся, но смог различить лишь неясный силуэт.
— Джоан?
— Заходите и закройте дверь, — распорядилась она, садясь на своей импровизированной постели. — Я люблю гостей.
Николас шагнул вперед и затворил дверь. Джоан подняла свечу, тоненькое пламя осветило лицо Николаса, и вздох удовлетворения вырвался у девушки.
— Как вас зовут, сэр?
— Николас.
— Вы видный мужчина, Николас. Присядьте рядом со мной.
— Я пришел поговорить.
— Конечно, конечно, — ласково проворковала она. — Обо всем, о чем захотите.
— Об одном вашем вчерашнем госте, Джоан.
— Ну, вчера ко мне приходили четыре или пять мужчин, я точно не помню.
— Такой высокий, рыжебородый.
Джоан задумалась на минуту, потом вскрикнула. Она отставила свечу в сторону, обхватила колени руками, словно защищаясь от невидимого врага, и забилась в уголок. Николас наблюдал за девушкой, напоминавшей теперь затравленного зверька, а когда ее страх чуть утих, произнес негромко:
— Мне необходимо найти его, Джоан.
— Оставьте меня в покое, сэр.
— Он убил моего друга. Я должен рассчитаться с ним.
Девушка испуганно качала головой. Николас протянул ей кошелек.
— Уберите свои деньги!
— Послушайте! — настаивал Николас. — Вчера ночью человек с рыжей бородой заколол моего друга. Я найду его во что бы то ни стало. Прошу, помогите мне, Джоан.
Джоан, оставаясь в тени, смерила Николаса взглядом. Он снова принялся убеждать девушку.
— Вы наверняка можете хоть что-то рассказать мне о нем.
— О да! — печально воскликнула она.
— Вы его раньше видели?
— Никогда! И не хочу больше видеть!
— Он представился?
— Нет, он вообще ничего не говорил, кроме грубостей, сэр. Но кое-что я все же запомнила на всю жизнь. — Девушка содрогнулась всем телом. — Его спину.
— Почему?
— Он велел мне не дотрагиваться до спины, и сначала я так и делала. Но я люблю обнимать мужчину и не выдержала… Когда я коснулась его спины…
— И что же было не так с его спиной? — тихо спросил Николас.
— Шрамы. Вся спина в свежих шрамах. Длинные, широкие, еще не зарубцевавшиеся раны, у меня мурашки пошли по телу, когда я до них дотронулась. — Девушку начала колотить дрожь, и она вся сжалась в комок. — Он предупредил меня. Он же предупредил меня.
— Что он сделал с вами, Джоан?
— А вот что.
Девушка стянула через голову сорочку и подняла свечу, чтобы свет падал на нее. Николас отпрянул. У него возникло ощущение, будто кто-то сильно ударил его самого. Обнаженное худенькое девичье тело было покрыто ужасными синяками. Толстый слой пудры не мог скрыть опухшее лицо, разбитую губу, разбитый глаз; переносица предательски отекла.
Николас понял, почему Джоан так напугана. Ей вряд ли было больше шестнадцати. В приступе ярости клиент избил ее до бесчувствия, отчего она в один момент состарилась. Теперь Джоан придется жить с безобразными шрамами до конца своих дней.
Николас сунул кошелек девушке в руку и сомкнул ее пальцы, после чего вышел из комнаты. Он узнал об убийце новые отвратительные подробности. Немного, но хоть что-то для начала. Вчера вечером не только Уилл пал жертвой рыжебородого. Оба: и Уилл, и Джоан — заслуживали отмщения.
Глава 4
Ричард Ханидью обнаружил, что талант иной раз может сослужить и дурную службу. Талант возбуждает зависть. Те несколько месяцев, что Ричард выступал с «Уэстфилдскими комедиантами», он усердно работал и подавал большие надежды, но за это пришлось заплатить высокую цену. Против него ополчились трое других учеников. Увидев в Ричарде угрозу, они принялись дразнить его, и с каждым днем отношения становились все хуже и хуже.
— Ай!
— Это охладит тебя, Дики, — осклабился Джон Таллис.
— И не вздумай жаловаться, — предупредил Стефан Джадд, — а то в следующий раз уже будет не вода.
— А моча! — поддакнул Таллис, хохотнув.
Мальчишки убежали, а Ричард остался стоять, полный обиды и негодования. Когда он выходил из уборной, Таллис и Джадд окатили его из ведра. Белокурые волосы прилипли к голове, рубашка промокла насквозь, вода ручьями стекала на пол. Дик с трудом сдерживал слезы.