Николас с облегчением вздохнул, когда спектакль подошел к концу, так как боялся в своем рассеянном состоянии допустить какой-нибудь промах. Он приготовился выслушать упреки: из-за него Бенджамин Крич ушел из труппы в день спектакля. Суфлеру полагалось предотвращать драки, а не затевать их. Ему несомненно попадет от Фаэторна. Актер на дух не переносил потасовок в труппе.
— Вот и ты, негодник! — Лоуренс Фаэторн ворвался в гримерку, как ангел-мститель, и направился прямиком к суфлеру. — Пойдем-ка со мной!
Фаэторн затащил его в заднюю комнату, выгнав оттуда всех одним взмахом руки, и плотно закрыл за собой дверь. Оставшись наедине с суфлером, он строго посмотрел на него из-под густых бровей.
— Пришел судный день, сэр, — начал Фаэторн.
— Это я во всем виноват, — честно признался Николас. — Не надо было позволять Кричу доводить себя до такого бешенства.
— Кричу?
— Но, возможно, мы только выиграем от его ухода. Я подозреваю, что именно Крич виноват в кражах.
— Да черт с ним, с этим Кричем, — отмахнулся Фаэторн. — Я хочу поговорить о более важных вещах.
У Николаса засосало под ложечкой, когда он понял, что имеет в виду Лоуренс.
— Леди Розамунда Варли?
— Она вняла моим мольбам, Ник. — Он достал розу, которую красавица бросила ему на сцену. — И подала мне знак.
Фаэторн вдохнул аромат цветка, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Он радостно хлопнул себя по бедру.
— Она моя! Пришел судный день, и меня не сочли наглецом. Леди Варли назначила мне свидание. Нам понадобится твоя помощь, Ник.
— Что я должен сделать? — нерешительно спросил Ник.
— Сгладить окольную дорогу к любви, дорогой мой.
Николас должен был тотчас бежать в «Белль Совидж» и забронировать на ночь самые лучшие комнаты. В условленный час должны подать ужин строго по намеченному меню. Лоуренс уточнил даже, какое необходимо освещение. После этого Николас должен вернуться в «Голову королевы» и доставить записку, подтверждающую назначенное свидание, леди Варли, которая все еще будет в отдельном кабинете с лордом Уэстфилдом и его свитой.
— Можно один вопрос? — спросил Николас.
— Спрашивай, сердце мое.
— Почему ты выбрал именно этот постоялый двор?
— Потому что, — Лоуренс надулся от гордости, — именно там я впервые блеснул в роли Гектора.
Он экстравагантно поклонился и торжественно покинул комнату. Николас слабо улыбнулся. Сейчас, когда его мучили куда более серьезные проблемы, нужно было посодействовать Фаэторну в любовной авантюре. Николас не забыл о связи леди Розамунды Варли с графом Банбери, но и не изменил своего решения. Он сам станет драматургом на сегодняшний вечер и превзойдет ту пьесу, что уэстфилдцы только что сыграли для публики. Немного озорства не повредит браку Фаэторна.
Эдмунд Худ размышлял о несправедливости мира. Сонет помог чужому, но обманул ожидания автора. Сладкозвучные строки, пленившие леди Розамунду Варли, были пустыми для Розы Марвуд. Дочь хозяина постоялого двора оказалась далека от поэзии.
Поэт тяжело переживал неудачу, но худшее ждало впереди. Переодевшись после представления. Худ зашел в пивную перекусить, и на него тут же налетел Александр Марвуд. Нервный тик усиленно терзал веко угрюмого трактирщика.
— Можно вас на пару слов, мистер Худ? Вопрос серьезный. У вас в труппе царит разврат!
— Да что вы?
— Прочтите этот греховный документ!
Марвуд сунул ему в руки маленький свиток, и Худ понял, что взирает на сонет собственного сочинения. Да, его произведению повезло с читателями. Пергамент был измят и покрыт жирными отпечатками пальцев. Символично.
— Ну? — требовательно спросил Марвуд.
— Сонет… неплохо написан, — Худ притворился, что видит строки впервые. — А как он к вам попал?
— Какой-то прохвост дал его моей дочке.
— Кто же?
— Роза не знает. Все произошло очень быстро.
— Тогда чем я могу помочь вам?
— Найдите автора этого мерзкого стишка, — настаивал Марвуд. — Я попытался поговорить с мистером Фаэторном, но он отмахнулся. Нужно вычислить злодея.
— Зачем, сэр?
— Как зачем? Добродетель моей дочери в опасности, пока этот похотливый мерзавец служит в вашей труппе. Мы с женой постановили: он должен покинуть нас. Мы не сможем спокойно спать, пока не разоблачим негодяя. Злодей хотел обесчестить нашу дочь.
— Но в сонете об этом нет ни слова!