— У нас во дворе стали чаще драться.
— Старая добрая забава, не более, — возразил Николас. — Во время спектаклей всегда случаются потасовки.
— Но со временем все только усложнится, — со страхом сообщил Марвуд. — Не хочу никаких скандалов и беспорядков в своем заведении. Речь идет о нашем единственном источнике существования. — У него задергалась щека. — Если мне, конечно, повезет и я выживу.
— Что вы имеете в виду, мистер Марвуд?
— Армаду![11] Возможно, нам всем скоро придет конец.
— Ну, не думаю, — беспечно усмехнулся Николас.
— Корабли Филиппа уже вышли в море.
— Но и наш флот тоже.
— Но у гишпанцев корабли лучше, — простонал хозяин постоялого двора. — Они значительно превосходят нас численностью, а их огромная армия в Нидерландах только и ждет, чтобы вторгнуться в Англию. Нас всех убьют прямо в постелях. — Страх перед Армадой, словно зараза, расползался по всей стране, и Марвуд пал жертвой панических настроений, сдавшись еще до начала битвы. — Нам не стоило казнить королеву Шотландии.
— Сделанного не воротишь, — резонно заметил Николас. — Кроме того, вы же радовались, когда это произошло.
— Я? Радовался?
— Весь Лондон праздновал целую неделю. Вы неплохо заработали на смерти этой леди, мистер Марвуд.
— Я бы отдал все до пенни, если бы это спасло нас от Армады. С королевой Шотландии обошлись несправедливо.
— Это была политическая мера.
— Политическая мера! — проворчал Марвуд, а нервный тик тем временем перекинулся на веко, которое неудержимо задергалось. — Сказать вам, что политики сотворили с моей семьей? Били-колотили нас и так и сяк. — Он вытер потные ладони о передник. — Когда мой дед построил этот постоялый двор, он назвал его «Головой папы». Здесь бедным путникам подавали хороший эль и отличное вино. А потом король Генрих разлюбил католичество, старую вывеску пришлось снять, и мы стали называться «Десницей короля». Когда на трон взошла королева Мария, протестанты отправились на костер, а католики снова оказались у власти, и отец быстренько повесил папу обратно. Только народ привык к старой вывеске — бац! — а у нас уже новая королева и новое название.
— Ну, это длится уже без малого тридцать лет, — Николас улыбнулся, — и, даст Бог, продлится еще дольше.
— Но гишпанцы захватят Англию, и все из-за этой вашей политики! Нет никакой надежды, что мы сможем им противостоять, — причитал Марвуд. — Жена говорит, нам нужно заказать еще одну вывеску на будущее. Сменим название на «Армаду».
— Не тратьте зря деньги, — посоветовал Николас, — и не давайте супруге падать духом. Может, у гишпанцев корабли и получше наших, зато у нас отменные моряки.
Марвуд грустно покачал головой и еще сильнее нахмурил лоб. Ничто не могло развеять его дурных предчувствий. Провидцы давным-давно выбрали тысяча пятьсот восемьдесят восьмой год годом бедствий, все предзнаменования это подтверждают. Хозяин постоялого двора бросился встречать надвигающуюся катастрофу с распростертыми объятиями.
Николас оставил Марвуда упиваться страхами. Самого Брейсвелла беспокоило, что мощные неприятельские силы готовятся напасть на английские земли, но его опасения смягчала вера в непобедимость английского флота. Николас знал об этом не понаслышке. Он вместе с Дрейком принимал участие в знаменитом кругосветном путешествии в тысяча пятьсот семьдесят седьмом году.
Три удивительных года, проведенных с командой Френсиса Дрейка, оставили в сердце Николаса неизгладимое впечатление. Он покинул галеон «Золотая лань» с собственным мнением о Дрейке, которого гишпанцы во всеуслышание называли Главным Вором Неизведанного мира: Николас очень уважал старого капитана. Несмотря на свои странности, сэр Френсис отлично зарекомендовал себя в морских сражениях.
Когда Николас покинул постоялый двор и отправился домой в Бэнксайд, на город уже спустилась тьма. Он глянул на вывеску — как королева реагирует на угрозу вторжения? Доска, поскрипывая, раскачивалась на петлях, Елизавету обдували ветра и хлестали косые дожди. Но ее это не тревожило. В сумерках Николасу Брейсвеллу почудилось, будто он уловил вызывающую улыбку на монарших губах…
Глава 2
Слухи распространялись с необыкновенной быстротой. Они парили над Англией, словно хищная птица, готовая броситься на жертву. У страха, как известно, глаза велики, и по мере того, как новости передавались из уст в уста, размеры Армады росли не по дням, а по часам. Как и численность армии герцога Пармы, ожидавшая своего часа в Нидерландах. Охваченные ужасом англичане выдумали, что существует даже некая многочисленная армия католиков, которые якобы выбрались на свет божий из своих тайных убежищ, чтобы присоединиться к силам гишпанцев и помочь им разорвать протестантов на кусочки. Король Филипп Второй являлся многим во снах в образе самого сатаны.
11