— Приступай к работе немедленно, Эдмунд, — приказал хозяин дома.
— Хорошо, — вздохнул Худ, — готовь контракт.
Барнаби Джилл скорчил самую свирепую гримасу из своего репертуара. Не в первый раз Фаэторн обскакал его.
Эдмунд Худ устало взялся за новое задание.
— Мне нужно поговорить с Ником.
— Поговори, поговори, — закивал Фаэторн. — Используй его опыт мореходства. Николас может оказать нам неоценимую помощь в написании пьесы.
— Мы слишком часто на него полагаемся, — раздраженно заметил Джилл. — Мистер Брейсвелл всего лишь наемный работник, и нужно обращаться с ним, как с наемным работником, а не как с ровней.
— Наш суфлер — человек редких талантов, — возразил Фаэторн и повернулся к Худу: — Постарайся максимально использовать его.
— Я всегда так делаю, — ответил Худ. — Мне вообще частенько кажется, что Николас Брейсвелл — самый важный член нашей труппы.
Фаэторн и Джилл одновременно хмыкнули. Правда не пользуется уважением у гордыни.
По вечерам Лондон такой же многолюдный, шумный и вонючий, как и днем. Пока двое мужчин шли по Грэйсчерч-стрит, вокруг бурлила и грохотала жизнь, но они настолько привыкли к городской суматохе, что не обращали на нее внимания. Игнорируя постоянные толчки со всех сторон, они безропотно вдыхали свежий запах навоза и даже умудрялись перекрикивать весь этот гам.
— Потребуй увеличить жалованье, Ник.
— Они ни за что не согласятся.
— Но ты же этого заслуживаешь!
— Мало кому воздается по заслугам, Уилл.
— Ты прав на все сто! — с жаром воскликнул его приятель. — Возьми, к примеру, нашу отвратительную профессию. Большую часть времени с нами обращаются как с отбросами. Над нами смеются, нас оскорбляют, охотятся на нас, бросают за решетку. А когда мы развлекаем зевак, скрашивая два часа их никчемных жизней, нас вознаграждают аплодисментами и парой монет и тут же начинают поносить с новыми силами.
— Эта работа утоляет наши желания.
— Наши желания могла бы утолить какая-нибудь смазливая бабенка.
— Я говорю о духовных желаниях, Уилл. Ты и сам знаешь.
Николас Брейсвелл и Уилл Фаулер не только работали вместе, но и дружили. Суфлер очень уважал актера и симпатизировал ему, хотя тот и доставлял массу хлопот. Фаулер, дородный крикливый парень среднего роста, обладал многими положительными качествами, но взрывной характер и готовность чуть что пустить в ход кулаки сводили их на нет. Но Николасу нравились несдержанность приятеля, его специфическое чувство юмора и щедрость. Брейсвелл обожал Фаулера как актера и постоянно защищал его и помогал, как мог. Только благодаря Николасу Фаулера и держали в труппе, и это укрепило их дружбу.
— Без тебя «Уэстфилдские комедианты» приказали бы долго жить. Мы полностью от тебя зависим! Потребуй больше денег. Работник стоит столько, сколько ему платят.
— Я вполне доволен.
— Ты слишком скромен, Ник! — упрекнул его Уилл.
— Боюсь, о тебе этого не скажешь.
Уилл Фаулер залился таким неудержимым смехом, что распугал прохожих. Он с размаху стукнул Николаса промеж лопаток, расплывшись в широкой улыбке.
— Я пытался зарыть свой талант в землю, дружище, — пояснил Уилл, — но так и не смог вырыть достаточно большую яму!
— Ты прирожденный актер, Уилл. Тебе нужны зрители.
— Да, аплодисменты необходимы мне как воздух. Я бы умер от тоски, будь я Николасом Брейсвеллом, стоящим в тени. Зрители должны знать, что я хороший актер, и я заявляю об этом как можно громче и чаще. Зачем скрывать свое дарование?
— Действительно — зачем?
И Николас получил второй удар по спине.
Друзья шли по мосту, и им пришлось замедлить шаг, поскольку в самом узком месте толпа стала еще плотнее. На Лондонском мосту, плавно переходившем в главную улицу города, громоздились дома и лавки. Здания стояли очень близко, напирая друг на друга. Мимо прогрохотала тяжелая карета. Николас протянул руку и выдернул буквально из-под колес какого-то мальчишку, за что заслужил вялую улыбку в качестве благодарности.
— Видишь? — продолжил Фаулер. — Ты постоянно кому-нибудь помогаешь.
— Парнишку могло задеть колесом, — серьезно ответил Николас. — Здесь погибает очень много людей. Я рад, что смог спасти хоть одну жизнь.
— Одну? Да ты каждый день спасаешь с десяток! Сколько раз ты выдергивал наших новичков из-под этой тупой скотины с овечьей мордой — я о совладельце труппы Барнаби Джилле. Этот стоячий колышек между его толстых ляжек приносит больше вреда, чем любая карета. Ты избавил Дика[13] Ханидью и других от верной гибели. Но чаще других ты спасал меня.