— От мистера Джилла? — поддразнил Николас.
— Что?! — взревел Фаулер с шутливым гневом в голосе. — Пусть этот мерзавец только попробует направить на меня свое орудие! Я распилю его словно бревно, попомни мои слова, а потом воспользуюсь как дубинкой, чтобы размозжить ублюдку башку!
Они миновали мост, прошли по Саутуарк и повернули на Бэнксайд. Рядом плескались покрытые рябью воды Темзы. Фаулер пригласил Николаса в таверну познакомиться с одним его старым другом. По поведению приятеля Николас понял, что Уиллу нужна от него какая-то услуга.
— Как зовут твоего друга, Уилл?
— Сэмюель Рафф. Таких храбрецов еще поискать!
— Когда вы последний раз виделись?
— Очень давно. В нашем возрасте годы так и летят, — вздохнул Уилл. — Но время со мной обошлось не так жестоко, как с Сэмом.
— А он знает, что я приду с тобой? — спросил Николас.
— Пока нет.
— Не хотелось бы мешать встрече старых друзей.
— А ты и не помешаешь. Ты здесь, чтобы помочь Сэму.
— Каким образом?
— Ты обязательно что-нибудь придумаешь, Ник. Ты всегда находишь выход…
И они энергично зашагали вперед в сгущающейся темноте.
Хотя таверна «Надежда и якорь» располагалась совсем рядом с домом Николаса, он не был завсегдатаем этого заведения. Безнадежно запущенное мрачное место, где собирались бродяги, сутенеры, воры, карманники, картежники, мошенники и прочий сброд. В помещении, тускло освещенном несколькими сальными свечами, стояли грубые деревянные скамьи и столы, и теснились низкие табуреты. Глинобитные стены покрывал толстый слой копоти, а солома на каменном полу прогнила и воняла. В углу собака лаяла на крыс.
В таверне было многолюдно и шумно. Старый моряк горланил матросскую песню, перекрикивая гвалт. Картежники о чем-то жарко спорили. Два пьяных лодочника молотили кулаками по столу, подзывая официантку. Проститутки зазывали клиентов визгливыми голосами. В густом табачном дыму таверны легко рождались темные помыслы.
Николас Брейсвелл и Уилл Фаулер сели рядышком на скамью, Сэмюель Рафф устроился на табуретке напротив них. Все трое пили эль, который имел какой-то неприятный привкус.
Николас огляделся с неподдельным изумлением.
— И вы здесь снимаете угол, Сэмюель?
— В наказание за мои грехи.
— Но это небезопасно.
— Я и во сне одну руку держу на рукояти кинжала.
— А другую на гульфике, — усмехнулся Фаулер. — Эти шлюхи заразят тебя сифилисом, только дохнув в твою сторону, да еще потребуют за это плату.
— У меня нет лишних денег на удовольствия, Уилл, — заметил Рафф.
— А какое удовольствие, когда у тебя между ног горит огнем? — печально улыбнулся Фаулер. — Есть три вещи, которых боится любой актер: чума, пуритане и сифилис. Даже не знаю, какая хуже.
— Я тебе скажу. Четвертая.
— Что же это?
— Самый величайший страх из всех. Остаться без работы.
В голосе Сэма прозвучала такая тоска, что даже словоохотливый Фаулер на миг замолчал. Николас почувствовал прилив сочувствия к безработному актеру. Он и сам знавал трудные времена и очень переживал за тех, кого жестокая профессия выбросила на обочину жизни. Нужно помочь парню снова поверить в себя.
— А вы давно стали актером, Сэмюель?
— Так давно, что уж и не помню когда, — признался Рафф с полуулыбкой. — Я начинал с лестерцами, а потом гастролировал с труппами поменьше.
— По стране или за границей?
— И за границей тоже, сэр.
— И где вам довелось побывать?
— Призвание заводило меня в Германию, Голландию, Бельгию, Данию и даже Польшу. Меня освистали на многих языках.
— Но еще чаще вызывали на бис, — настаивал Фаулер. — Сэм — отличный актер. Почти такой же талантливый, как я. Мы же старые друзья, правда, Сэм?
— Сущая правда, Уилл.
— Если мне не изменяет память, мы впервые играли вместе в «Трех сестрах из Мантуи». Да, хорошее было время.
— Не для всех, — покачал головой Рафф. — Ты забыл, Уилл? Ты так зарядил трубачу в ухо, что он неделю не мог нормально играть.
— Этот негодяй заслужил!
— А в чем провинился этот малый?
— Слишком надувал щеки, — объяснил Уилл.
Фаулер и Рафф предавались воспоминаниям с радостным возбуждением. Пока Уилл рассказывал о делах давно минувших дней, Сэм, казалось, успокаивался при мысли о том, что некогда и его талант имел успех. Сэмюель Рафф был старше Фаулера, и его волосы сильнее тронула седина, но телосложением они были похожи. Николас отметил про себя полинялое потрепанное платье нового знакомого. Рассмотрел он и круглое открытое лицо с честными глазами и решительной челюстью. Во всем облике Раффа сквозили чистота и чувство собственного достоинства. Когда Фаулер предложил другу денег, тот всерьез обиделся.