После самодельных подмостков в «Голове королевы» было приятно снова оказаться в настоящем театре. Николас заплатил два пенса за то, чтобы сесть на скамье в галерее второго яруса, и приготовился насладиться представлением. Шумные вездесущие торговцы продавали еду и напитки. Зрители в партере изнывали от нетерпения. Театр бурлил радостным предвкушением.
Николас отметил, что в зале присутствовал и граф Банбери собственной персоной. В окружении свиты из дам и кавалеров он восседал в одной из ближайших к сцене лож. Граф — старый корыстный развратник с красным лицом и козлиной бородкой, прекрасно выражавшей его низменную сущность, — был затянут в корсет, поверх которого красовались невообразимо яркие дуплет и шоссы. Высокую шляпу украшали перья, крепившиеся к ней брошью с драгоценными камнями. Рука в перчатке сжимала трость с серебряным набалдашником, которой граф либо указывал, либо тыкал, в зависимости от настроения.
Пьеса «Семь футов под килем» не была бессмертным шедевром: множество хороших идей, наскоро собранных воедино. Кроме того, постоянно возникало впечатление, что на спектакль потрачено бессмысленно много денег. Труппа Банбери играла живо, но уже в первом акте в партере возникла потасовка: внимание зрителей удерживали лишь дуэли и танцы.
Джайлс Рандольф верховодил на сцене. Это был высокий худощавый мужчина, красивый какой-то капризной красотой, очень представительный. Однако в его голосе слышалась излишняя самоуверенность. Рандольф щеголял прекрасным костюмом, ничуть не хуже, а то и лучше наряда своего хозяина, сидящего в ложе, но в роли английского морехода, бороздящего океаны под венецианским флагом, был неубедителен. В его лице проглядывалось что-то неуловимо зловещее. Оттого ли, что он походил на итальянца, или из-за его крадущейся походки, но героев он играть не мог, зато ему хорошо удавались роли нечистых на руку кардиналов и двуличных политиков. В последней пьесе, где Джайлс Рандольф играл мстителя, без конца поглаживающего бороду, он был просто великолепен. Увы, сегодня вышло иначе.
Однако женщины в зрительном зале млели от игры Рандольфа. Дам в свите лорда Банбери пленила его сдержанная мужественная красота, и красавицы готовы были упасть без чувств, когда актер обращал к ним свои монологи. Николаса Брейсвелла игра не впечатлила: Рандольф, в отличие от Лоуренса, не обладал способностью изображать бушующую страсть, а ситуация требовала именно этого.
Морское сражение изобразили неплохо. Процессом руководил знающий суфлер, которому помогала целая армия смотрителей и рабочих сцены. Джайлс Рандольф стоял на балконе, изображавшем палубу юта, глядел в телескоп и комментировал все, что якобы происходило в море. Сама сцена символизировала батарейную палубу, на нее вывезли маленькую пушку. Постоянно звучали сигналы тревоги, музыканты били в барабаны и тарелки, дули в трубы, рабочие что-то взрывали и поджигали фейерверки. Матросов кидало взад-вперед, когда корабль качался на волнах и ударялся о борт противника, а за кулисами со свистом выливали воду из бочек, изображая бурные волны.
Николасу понравились три финальных штриха. На сцену выкатили пушечные ядра, которые громыхали так, словно только что вылетели из пушек. Маленькая мачта, которую держал, стоя на просцениуме, крепкий рабочий, внезапно обрушилась, придавив несколько стонущих матросов на палубе. А потом, вызвав самые бурные овации за весь спектакль, оглушительно выстрелила пушка. На этом битва закончилась.
Когда Рандольф вывел труппу на поклон, раздались аплодисменты, но из партера кое-кто освистал актеров. Смешанные эмоции зрителей не смутили Рандольфа, который в знак благодарности величественно взмахнул рукой, но некоторые артисты, судя по всему, чувствовали неловкость. Да, «Семь футов под килем» едва ли задержится в репертуаре труппы Банбери.
Прошло довольно много времени, прежде чем толпа рассеялась, и Николас задержался, пережидая давку. Он сидел на опустевшей скамье и обдумывал приемы, которые можно использовать во время морского боя. Суфлер решил, что в эпизоде победы над Армадой нужно задействовать люк.