К ним подошел Эдмунд Худ. События разворачивались так стремительно, что он не понял до конца, почему оборвалась пьеса.
— Что происходит, ради всего святого?
— Расплата! — объявил Фаэторн. — Мы разоблачили убийцу и предали его в руки правосудия.
— Сэмюеля Раффа?
— Зло в человеческом обличье! Хитрый мерзавец! Но он встретил достойного соперника в лице нашего дорогого Николаса. Рафф так умно все устроил, что мы сначала даже не заподозрили его. Только Николас смог разгадать его коварный замысел. — Фаэторн похлопал Николаса по плечу. — Ты заслужил доверие злоумышленника и заставил его поверить, что боишься угрозы извне. Рафф решил, что ты ни о чем не догадываешься. Оставалось лишь дождаться, когда он покажет свое истинное лицо.
— Кажется, я начинаю понимать, — протянул Худ. — Ты специально попросил включить в пьесу сцену казни.
— Да, Эдмунд. Поручив Сэмюелю роль палача, мы точно знали, как и когда он нанесет удар. И с помощью Дика приготовили крючок, на который преступник просто не мог не клюнуть.
Немного обидевшись, что его не посвятили в план. Худ тем не менее тепло поздравил коллег. Но еще одна деталь осталась невыясненной:
— А как же похищение «Победоносной Глорианы»?
— Я долго ломал голову, — признался Николас. — Когда у меня украли мой экземпляр пьесы, я решил, что удар направлен на «Уэстфилдских комедиантов». Но зачем Раффу и его сообщнику срывать спектакль, если в их интересах было способствовать нашему успеху?
— Действительно! Что же за этим стоит? — спросил Худ.
— Религия. Пьеса прославляла победу над испанской Армадой и поражение католиков. «Победоносная Глориана» оскорбляла их веру. Вот почему они попытались провалить премьеру.
— Никто не может помешать «Уэстфилдским комедиантам»! — высокопарно заявил Фаэторн. — Мы расстроили коварный заговор против нашей королевы и оказали отечеству неоценимую услугу. Но мы еще не закончили. Джентльмены, сегодня вечером мы играем перед ее величеством. Так давайте же приготовимся к величайшему моменту в истории труппы. Дик Ханидью показал нам пример, а теперь нас ждет еще один триумф!
«Верноподданный» имел ошеломительный успех. Сюжет получил дополнительный резонанс после неудавшегося покушения и идеально совпал с настроениями публики. Двор пережил необычайные и волнующие впечатления, и сейчас в Ричмондском дворце царило невероятное возбуждение — присутствующие на все лады восхваляли пьесу.
Но более всех оживилась сама Елизавета, которая восседала на троне в прекрасном расположении духа. Одетая по испанской моде: темный лиф платья, пышный воротник-раф, атласные рукава, богато декорированные лентами, жемчугом и драгоценными камнями, — сегодня королева была как никогда прекрасна. На шее красовалось тяжелое жемчужное ожерелье, грозившее оборваться под собственной тяжестью. От королевы исходило сияние, которое, как и подобает, затмевало всех придворных.
Чтобы заменить Раффа и утешить плачущего навзрыд Таллиса, Николас Брейсвелл сам сыграл крошечную роль палача. Четко вымеренным взмахом топора он отрубил восковую голову, которая соскочила с плахи и покатилась по полу. Эффект был поразительным. Зал на целую минуту замер, а потом взорвался аплодисментами. Продемонстрировав голову предателя, Николас ушел со сцены и снова занял свое место.
Ричард Ханидью уже исполнил свою роль и теперь стоял с остальными в гримерной, лишь изредка поглядывая на сцену. Уэстфилдцы были в ударе. Музыка отличная, костюмы превосходные, сам спектакль просто замечательный. Мартин Ио в роли герцогини миланской вызвал бурный восторг, Барнаби Джилл заставил зрителей хохотать до упаду, а Эдмунду Худу отлично удался его престарелый судья.
Восхитительный Лоренцо вызвал трепет у дам. Леди Розамунде Варли, которая присутствовала на представлении вместе с супругом, оставалось лишь любоваться им и горестно вздыхать. Бывший поклонник уже не обращал к ней свои монологи. Нет, он адресовал свои слова более важной персоне. Лоренцо играл сегодня для королевы и отечества.
По просьбе Фаэторна Худ в последний раз переписал заключительное двустишие. Теперь в нем говорилось о разоблачении Сэмюеля Раффа. В устах Фаэторна, когда он обратился к государыне, звучало торжество:
И вырвал я из рук предателя губительный топор. Сдержав его неправедный напор.Шквал аплодисментов.
Лорд Уэстфилд купался в лучах славы. Труппа помогла своему владельцу добиться расположения ее величества. По той же причине граф Банбери сидел с кислой миной, вяло аплодируя. Уэстфилдцы одержали победу во всех смыслах, его собственная труппа канула в безвестность.