Вот о чем размышлял Найджел, когда, сойдя с автобуса, греясь в лучах июльского солнца, не спеша шел вдоль великолепного серповидного изгиба улицы, в конце которой стоял дом Лейков. Лепнина на домах потеряла цвет, раскрошилась, красивейший ансамбль домов в двух местах, там, где упали бомбы, зиял мрачными провалами; и тем не менее это место не утратило своего великолепия.
Найджел нажал на звонок под номером 35. Дверь открыла сама Алиса Лейк. Нельзя сказать, что она выказала особое удивление, увидев его; хотя визит его для нее и был неожиданным.
– Хелло, – с обычной сдержанностью сказала она. – Вы хотите видеть Джимми? Он уже встает. Он начал вставать еще вчера, хотя, по-моему, зря. Слишком быстро после… – Ее голос как-то сам собой затих, будто она успела потерять интерес к предмету разговора.
– В общем-то я хотел бы поговорить с вами обоими.
– Ах вот как… Я сегодня писала. Чертовски неудобно, что прислуга не приходит по субботам. Я люблю работать по утрам. Чтобы не потерять ниточку, связывающую меня с героями. – Она открыла дверь в кабинет Джимми и сказала: – К тебе мистер Стрейнджуэйз.
Джимми встал с кресла. Левая рука у него была на перевязи. Он не сделал никаких особых усилий, но Найджел сразу почувствовал теплоту гостеприимства, почти заботливости, которой так не хватало в сухом поведении Алисы Лейк. Джимми обладал тем чарующим свойством, которое приходит с унаследованной воспитанностью и благоприобретенным успехом. В нем было нечто гипнотическое – одновременно успокаивающее и ободряющее.
– Не повезло нам с Харки, – сказал он. – Суперинтендант все мне рассказал. Конечно же, это идиотизм – подозревать его в связях с врагом. Но можно и понять, почему его не хотят оставлять в управлении, пока все подозрения не будут сняты. Что мы можем для него сделать? Министр тоже обеспокоен.
– Не знаю, что и сказать. Я лично за то, чтобы продолжить разбирательство, а Харки дать возможность работать. Времени осталось всего ничего. А наблюдать за ним все равно будут.
– Д-да… Дело в том, что мне не обойтись без него. Управлению – тоже. Уже можно заметить элементы дезорганизации, а врач обещает выпустить меня не раньше чем через неделю. Я чувствую себя очень прилично, но, наверное, если тебя проткнули ножом, то вред от этого больше, чем ты чувствуешь.
Найджелу показалось, что слова эти были рассчитаны на жену: Джимми хотел пробудить у нее сочувствие и заботу. Если это было так, то у него ничего не вышло. Алиса Лейк сидела по другую сторону камина, сложив на коленях руки, и вряд ли вообще его слышала. Ее отсутствующий взгляд был устремлен в пространство, а мысли, видимо, витали в ее кабинете, где остались герои ее очередной книги. Неловкое молчание прервал Найджел, решительно, без подготовки брякнувший:
– Не повезло нам и с вашей капсулой.
– А, с моей пилюлей? Да уж. – Директор весело рассмеялся. – Хотя никак не могу понять, к чему клонит полиция. Они что, не верят, что Ниту отравили той штукой, которую притащил с собой Чарльз? Не вижу в этом ни малейшего смысла. Это они называют научным методом ведения следствия?
– У Блаунта есть теория, которой он очень сейчас увлечен. У вас ведь была одна капсула? Я хочу сказать, у вас в доме?
Вопрос вызвал какую-то странную перемену в установившейся в комнате атмосфере. Джимми ответил утвердительно, но несколько оправдывающимся тоном. Алиса сидела молча, глядя по-прежнему куда-то в сторону.
– Но, моя дорогая девочка… – Джимми теперь обращался непосредственно к ней, и в голосе у него проскользнула нотка раздражения. – Тебя же не было в черных списках нацистов. Алиса обижалась, что я не достал такой пилюли и для нее, – объяснил он Найджелу.
– Не думаю, что мистера Стрейнджуэйза интересует, чего недостает в нашем хозяйстве.
Она остроумна, но у нее нет чувства юмора, заметил про себя Найджел; она – настоящий сатирик.
– И вы не знали о существовании этой капсулы? – спросил он ее.
– Не знала. До вчерашнего дня.
– А кто-нибудь знал?
– Харки. Мы с ним образовали общество самоубийц, – ответил Джимми спокойно. – Не представляю, как мог об этом узнать кто-то еще. Я хранил эту штуку под замком в ящике стола в своей гардеробной, в коробочке из-под пилюль. На ней было написано «яд». Так, на всякий случай, если кто-нибудь…