— А почему вот следы краски на ней идут почти на полтора метра? Затрудняетесь ответить. Тогда давайте от слов перейдем к делу, а Сережа нам поможет. Не откажетесь?
— Что вы, Дмитрий Сергеевич, я с удовольствием, — ответил шофер.
— Отлично! А теперь на другом конце веревки сделаем петлю и перекинем веревку через вот эту седьмую ступеньку. Так. Хорошо. Товарищ Фалин, берите свободный конец и привязывайте его к нижней ступеньке.
Видно было, с каким старанием Пешехонов готовит этот следственный эксперимент. Оказавшись в роли следователя, он как бы возвращался в молодые годы.
— Сережа! Какой у тебя рост?
— Был всегда сто шестьдесят семь, а сейчас не знаю.
— Будем надеяться, что такой и остался. А какой у тебя вес?
— Приблизительно килограммов пятьдесят восемь — шестьдесят.
— Везет нам! Ты сейчас для нас самый подходящий помощник, — пошутил Пешехонов и уже серьезно попросил:
— Возьмись за петлю, повисни на ней и подергайся.
Когда Сережа проделал это, Пешехонов подтянул веревку к себе и стал рассматривать то место, которым она только что лежала на ступеньке.
Фалин тоже внимательно осмотрел это место, но кроме маленького зеленого пятнышка на ней ничего не обнаружил.
— Итак, товарищ следователь, какой вывод можно сделать из этого эксперимента?
Фалин как будто ждал этого вопроса.
— Если эта веревка была чистая, то испачкаться краской только под тяжестью тела Громовой она не могла. А как это все же могло произойти я, если разрешите, покажу, продолжив эксперимент.
Пешехонов улыбнулся и кивнул, разрешая. А Фалин перебросил тот же конец веревки через седьмую ступеньку и отпустил петлю до самой земли.
— Сережа! Не в службу, а в дружбу помоги и мне. Ты только продень эту петлю себе под мышки и ложись на пол, а я тебя подниму, как на блоке.
Когда шофер лег на землю, Фалин ухватился за веревку и стал с силой тянуть ее на себя, но при всем старании приподнять Сережу с пола не мог.
— Что, тяжело одному? Помочь? — спросил Пешехонов.
Он подошел к Фалину и, ухватившись за веревку, стал вместе с ним тянуть ее.
Медленно, с трудом они приподнимали с земли Сережу и неотрывно смотрели, как туго натянутая веревка, скользя по ступеньке, стирает с нее слои краски и местами окрашивается сама.
— Хватит, — скомандовал Пешехонов, когда Сережу подняли на весь рост. — Отвяжите!
Взяв в руки оба конца веревки, Пешехонов и Фалин внимательно осмотрели ее: обе части веревки теперь были окрашены почти одинаково.
— Неужели эту женщину вот таким способом кто-то задушил? — Задав этот вопрос, Сережа как от озноба передернул плечами и вопросительно перевел взгляд с Фалина на Пешехонова.
— Да, это так, — ответил Фалин и добавил: — Теперь все ясно...
— Все ли? — перебил его Пешехонов. — А ваше утверждение, что дверь в сарай могла закрыть только сама Громова? — Пешехонов опять испытывающе и строго смотрел на Фалина.
— Дмитрий Сергеевич! Как только вы начали расспрашивать вот про эти злополучные ящики, я сразу же понял, какую ошибку допустил тогда, когда впервые осматривал этот сарай...
Предсмертная записка Громовой, изнутри закрытая дверь и высоко расположенные окна сарая — все это и укрепило мою версию о самоубийстве Громовой. Теперь я убежден, что это было убийство.
— Ваше убеждение строится на только что проведенном следственном эксперименте с веревкой?
— Да! Несомненно.
— А как же убийца или убийцы смогли выбраться из сарая? Ведь на окно влезть без лестницы невозможно.
— А для этого и были использованы вон те ящики. — Фалин указал на три ящика, стоявшие в углу сарая.
— Но ведь когда муж Веры Петровны проник через окно в сарай, он ящиков под окном не видел, они лежали на полу в углу сарая.
— Да! Когда я осматривал сарай, то обратил внимание на эти ящики. Допрашивая свидетеля Дорошкевича, узнал, Что когда он снаружи влез в окно сарая и спрыгнул на пол, то ящиков у стены под окном не было. Они лежали в углу. И я тогда сделал вывод, что ими воспользоваться не могли. Теперь я понимаю, что задай я тогда вопрос Дорошкевичу: в таком ли порядке лежали эти ящики раньше, до происшествия, он бы, наверное, ответил на это отрицательно. И это обстоятельство заставило бы меня более тщательно отнестись к осмотру места происшествия. Теперь с уверенностью можно сказать, что, совершив свое подлое дело, убийцы, а их несомненно было несколько, имитировали обстановку самоубийства Громовой. Выпустив сообщников из сарая, оставшийся там человек закрыл дверь на щеколду, а сам выбрался наружу через окно. А как он сделал это и обвел меня вокруг пальца, я сейчас покажу.