Фалин рассмеялся.
— А как вы думаете: какая причина может заставить человека, ну, скажем, молодую женщину, вот сейчас, в наши дни покончить со своей жизнью?
Дядя Миша, не меняя позы, сосредоточенно смотрел вперед и лишь чуть заметно хмурил брови.
— Какие причины? — Он мельком взглянул на Фалина, немного убавил скорость. — А кто его знает! В жизни-то оно всякое бывает, — философски заключил водитель.
Некоторое время молчали, погруженные каждый в свои мысли, потом Фалин хотел еще что-то спросить, но заметил, что машина уже въезжала в поселок Солнечный.
Свернув с шоссе и миновав шлагбаум, дядя Миша повел машину по улице поселка, застроенного стандартными домами. У ворот одного из домов машину остановил старший лейтенант милиции.
— Участковый уполномоченный Круминь, — отрекомендовался он.
Фалин назвал себя.
— Здесь место происшествия?
— Да, здесь! — подтвердил Круминь.
Отпустив машину, Фалин в сопровождении Круминя обошел дом; за ним высился огромный каменный сарай под серой черепичной крышей.
У ворот стояли две молодые женщины и пожилой мужчина.
— Эти люди вам, видимо, потребуются в первую очередь. Я уже беседовал с ними и просил, чтобы они ждали здесь вашего приезда, — подходя к ним, сказал Круминь.
— Спасибо, — поблагодарил его Фалин.
Когда подошли к воротам сарая, Круминь отворил врезанную в них дверцу и вслед за Фалиным вошел внутрь помещения.
Проходя курс обучения в юридическом институте, Фалин действительно хорошо освоил методику расследования многих преступлений, несчастных случаев, а также и самоубийств, но здесь, в этом большом сарае, он впервые увидел труп человека не в учебной, а в реальной обстановке.
Труп женщины, одетой в светло-серый халат, висел на белой веревке, перекинутой через ступеньку лестницы, ведущей на чердак. Конец веревки был завязан за нижнюю ступеньку. Рядом валялся деревянный ящик.
— Наверное, она встала на этот ящик? — подал голос Круминь.
— Да, видимо, так, — согласился с ним Фалин.
— Можно к вам войти?!
Фалин обернулся на голос. У дверцы стоял молодой мужчина с чемоданчиком в руке.
— Я судмедэксперт, — представился он.
— Пожалуйста. Заходите. Ждем вас, — ответил Фалин, делая несколько шагов навстречу.
— Ванцевич Станислав. Прохожу стажировку у Арсения Владимировича, — пояснил вошедший.
— Вот и хорошо. Давайте приступим к делу...
Осмотр места происшествия, трупа, составление протоколов, предварительные допросы соседей, а также сослуживцев мужа покойной Надежды Громовой заняли вторую половину дня, и лишь к вечеру Фалин вернулся к себе в прокуратуру.
Несмотря на позднее время Гайлис находился еще в своем кабинете, и Фалин решил зайти к нему — проинформировать о проделанной работе.
— Долго вы задержались там и, наверное, голодны, без обеда? — Гайлис внимательно посмотрел на Фалина, который устало сел около его стола. — Сейчас и столовые закрыты, — продолжал Гайлис. — Идите к себе, оставьте там свои материалы, заходите за мной и пойдем к нам. Жена нас чем-нибудь накормит.
— Верно. Голоден, как волк. От предложения не откажусь, — тут же согласился Фалин.
После ужина они вышли в садик и сели на скамейку. Сквозь зелень деревьев проглядывала луна. Со всех сторон раздавалось соловьиное пение. Хотелось вот так сидеть, ни о чем не думая. Фалин даже старался не перебирать в памяти события минувшего дня, но у Гайлиса, видимо, было другое настроение, и он, закурив сигарету, спросил:
— Что за причина самоубийства той женщины? Что-нибудь прояснилось?
Фалин, немного подумав, ответил:
— Нет. Даже зацепочки пока никакой. Я беседовал и с соседями, и с сослуживцами ее мужа... Кстати сказать, он только вчера днем уехал в служебную командировку в Таллин. Ему туда сообщили по телефону, и он должен завтра вернуться.
— Они давно женаты? Дети есть?
— Нет, детей нет, а женаты они почти четыре года. Она по профессии учительница. Я завтра отправлюсь в ее школу, поговорю с коллегами. Может быть, там что-нибудь прояснится.
— Как правило, самоубийцы оставляют какую-нибудь записку, объясняют мотивы, а тут?
— Да и тут есть записка, — перебил Фалин Гайлиса. — Я с понятыми осмотрел квартиру инженера Путны, благо что она была не на замке. И там в спальне на туалетном столике лежала записка. В ней Громова написала, что уходит из жизни, что разочаровалась в ней. Вот и все. Но что поразительно, этот смысл изложен в стихотворной форме.
— Стихами? — недоверчиво спросил Гайлис.