– К Виталику намылилась? – мрачно поинтересовалась я.
– К нему, Поля, – легко откликнулась Линева.
Видела ее «Виталика» час назад в ментовке без усов. Оттуда и звонил, условливался о встрече. Варвара хандру расценила по-своему. Одарила таблеткой, пообещав завтра на дорожку еще подкинуть.
Я покорно закивала. Предложила деньги.
– После рассчитаемся, – отмахнулась Варвара.
Я не стала настаивать. Валялась на своем диване и размышляла. В сущности, мое двухнедельное журналистское расследование провалилось. Писать было не о чем. Вроде лезла в центр событий, а оказалась одинокой чаинкой на краю чашки. Как выражается Борис Юрьев, не туда гребла. Чаинка, елки, на веслах. Но мне почему-то упорно чудилось, что туда. Только времени не хватило достичь цели. Пока я формулировала эту цель в соответствии с интересами сыскарей, Варвара упорхнула. И через сорок минут.., вернулась. Грознее тучи. Любая туча пасовала.
– Что случилось? – изумилась я.
– Не пришел дружбан, – сказала Варвара, стягивая сапоги.
Наверное, случившееся после можно объяснить моей несусветной ревностью.
Каюсь, одну преступницу от пребывания на зоне я избавила.
– Говори, Варька. Про таблетки, про себя до них и после. Ты не такая, как остальные. Ты мне дозу даром всучила.
А вдруг я сегодня ночью исчезну, не расплатившись ни за нее, ни за квартиру?
С тебя шкуру спустят.
– Спятила, Поля?
– Нет.
– Я как раз хотела тебе посоветовать завязать. Ты еще толком не втянулась, видно же.
– Советуй.
Она обреченно принялась вязать из слов историю. Ее брата привезли из Чечни без обеих ног запущенным наркоманом. Пока однополчане парня навещали, никто ни о чем не догадывался. Но настал день, когда он признался пятикласснице Варваре, что не может без наркотиков. За четыре года она прошагала рядом с ним весь адский путь: от грамма к грамму, от анаши к героину. Родители до последнего дня думали, что сына изводят фантомные боли. А у брата с сестрой не хватало денег на дозу. Он орал среди ночи благим матом, мама и папа затыкали уши и проклинали себя, белый свет, властителей, бога. Не осталось никого и ничего не проклятого ими в этом мире. Во всех мирах. Он не выдержал отмеренных ему медициной пяти-шести лет.
Выехал однажды на лестничную площадку в инвалидной коляске, подкатил к верхней ступеньке… У него было много мужества в смерти. Поняв, что еще жив, он выбрался из-под груды металлических деталей и бросил свое изуродованное тело в следующий пролет. На кухонном столе лежала записка: «Ужасно не мочь даже прервать существование. Но я постараюсь. Я способен».
– Ненавижу таких, как Трофимов! – кричала Варвара Линева. – Он развлекается, а я в тринадцать лет валилась с каждым, кому приспичит, лишь бы раздобыть копейку. Не для себя! Ты думаешь, почему продавщицы в магазинах презирают пьяниц? Казалось бы, молись на них: обсчитаешь – себе прибыль, план выполнишь – почет. А они не сообразят, как можно трудом заработанные деньги тащить в винный отдел. И я не соображу.
Лишние эти банкноты? Так отдай их сиротам, инвалидам, больным. Отдай, скотина, позже сдохнешь.
– А Зина? – спросила я. – Провинилась перед тобой тем, что связалась с богатым Лешей? И много ли ты сиротам набросала? С каждой таблетки отстегиваешь или с десятка?
Варвара заревела белугой. Дескать, под машину Зинка сама угодила. Но если бы не перестала баловаться, все равно бы кончилось гибелью. Я более не сдерживалась:
– Кто окочурился в вашей квартире?
Зачем ты лжешь о Кропотове?
– Не знаю я дядьку, правда. Виталий поставляет мне наркоту. Мелким оптом.
Но из киношного зала он не вылезал, братишкой клянусь. Нам велели, то есть ему велели, придуриться влюбленными дебилами. Я без понятия, кто именно.
Ты мерзопакостная шпионка, Поля.
– Ты убийца, Варя. Не прикидывайся, будто тобой манипулировали. Садись и пиши на бумаге все от и до.
– Я люблю его, – заплакала Варвара.
– Кого? Кропотова?
– Иди ты. Костю.
Я заколебалась. Но добить ее не осмелилась.
– Твой Костя для меня мистер Икс.
– Здорово. А то бы и его в ментовку поволокли.
– Что ты разумеешь про ментовку?
У всякого из вас есть трогательная история о брате, друге, отце. Всякий из вас жертва обстоятельств. А Зину Краснову переехали. И очень велика вероятность, что не случайно.
– Сволочь.
– От сволочи слышу. Пиши.
Она написала. Я прочитала. Варвара вяло уточнила:
– Сколько ментов за дверью?
– Дура. Собирай манатки и беги отсюда. Еще есть шанс очухаться. Не получится – сядешь.
– Спасибо, Поля. Я впервые за много лет верю человеку на слово. Вот деньги для хозяйки, она будет здесь завтра вечером.
– Зачетку кинь. Я тебе оформлю академку, если все уляжется.
Она кинула. Вместе с адресом, где искать.
Я не дождалась конца совещания.
Возможно, сыщики решили не перекармливать Варвару сладким. Но почему бы не позвонить, не предупредить об отмене свидания? Измайлов Юрьеву запретил? Спал-то с ней, слава богу, не полковник, а Борис. Я бесилась. Уже за Варварой замок защелкнулся, уже я намучилась – имела или не имела право ее отсылать, а в душе все не прекращалась качка, тягомотное выматывание внутренностей и расплющивание наружности до полного отсутствия черт. Спать я завалилась, будто полупустой мешок.
И спала крепко.
Утром я сложила вещи в сумку и собралась везти ее домой, чтобы расплатиться вечером с хозяйкой и убраться налегке. Только взялась за дверную ручку, как раздался звонок. «Варвара вернулась?» – мотнулось от виска к виску недоумение. Но это была соседка, у которой Линева позаимствовала соль перед ужином с Борисом.
– Девчонки, у вас есть совесть? – спросила девица, типичная лахудра. – Сольца продукт недорогой, но я принципиально требую назад свою пачку. Одалживали ведь, не Христа ради просили.
Принципиальных раздражать не стоит, надолго заводятся. Я извинилась и вернула соль.
– С Зинкой кошмарно получилось, – не унялась соседка. – Я в Сочах прохлаждалась, возвращаюсь, а Варька мне ничего толком не сообщила. Соль схватила и айда.
– Зину сбила машина по пути в университет. Тут, на перекрестке.
– Жуть. Получается, она от меня прямо в морг сунулась?
– От тебя? – поразилась я.
– Ага.
И впечатлительная трепушка мне такое выдала… До поезда оставалось чуть больше трех часов, а у нее не получалось ровно подогнуть подол длинного платья.
Она назвала его «вечерним туалетом» и сделала небрежный жест – согнула и разогнула широкое запястье, словно кивнула ладонью. Девица решилась взывать о помощи. Позвонила Красновой. Зине явно хотелось нырнуть в горячую ванну, но отказать пропадающей соседке она не смогла. Минут пятнадцать сборов, и Краснова занялась подолом.
– Быстро справились, – поделилась девица. – Я наряд свой напялила, залезла на табурет, Зинка на мне все выровняла, и мы потрудились в две иголки. Чаю попили, надо же было ее отблагодарить принципиально. И она убежала на занятия.
В моей бедной голове создалась невероятная путаница.
– Она что, домой не заходила?
– Нет, сразу вниз поскакала. Я дверь не закрывала, кричала ей вслед: «Спасибо».
Обычно, когда меня ошарашивают по телефону, я плюхаюсь на пол, где стояла.
И при девице еле удержалась. У нее варился суп, нуждающийся в досаливании, о чем она весьма кстати вспомнила.
Я представила: вот Зина провожает Лешу Трофимова, включает воду, раздумывает, успеет ли убрать в комнате, пока наполняется ванна. Ее беспокоит соседка, призывает побыть портнихой. Зина пытается отбрыкаться. Наконец плюет на свои желания, одевается, причесывается, спешит на выручку к незадачливой отпускнице. И проводит у нее то время, за которое должна была бы послать на тот свет лже-Загорского. Менты в транс впали, когда выяснилось, что ей получаса на убийство не хватало. А ее вообще дома не было. Но мужчину все равно умертвили. Может, она и к соседке отправилась, потому что пришли люди. И Зина поняла – нежиться в кипятке с душистой пеной не придется, она помешает. Кому?