Голова женщины покоится на земле, и видны лишь верхние кончики костлявых плеч.
Женщина зарыта по шею.
- Кто вы? - скрипучим голосом произносит она.
В ответ слышится мужской смех.
Закадровый голос с джерсийским акцентом командует:
- Кристо, мы не очень хорошие хозяева, верно? Дай-ка этой старой сучке попить.
- Конечно, босс, - затем в кадре появляются две руки, раскрывают старухе беззубый рот. Вводят в него прозрачную пластиковую трубку и проталкивают глубоко в горло. Это - трубка мочевого катетера.
Другой ее конец соединен с пластиковым пакетом, наполненным желтоватой мочей. Пакет на мгновение демонстрируется перед камерой, затем исчезает с экрана. Камера фиксируется на подергивающемся лице женщины, когда трубка заполняется темной жидкостью.
- Наполни ее, - произносит другой голос с джерсийским акцентом.
Нам не нужно видеть, что происходит, мы просто знаем. Пакет с мочей выжимается, и его содержимое перемещается старухе в желудок.
- Вот так, вот так. Приятный прохладный напиток... - Но тут голос смолкает. - Эй, док?! Почему у этой старой суки моча такая темная? Похожа на гребаный чай.
- Скорее всего, катастрофически высокий уровень креатинина, либо гепатит А. Однако я подозреваю, что первое. Серьезное нарушение функции почек широко распространено среди пожилых людей, ведущих сидячий образ жизни.
- Хреновые почки, да? Как тебе это нравится?
Затем...
вжиииииииииииииих!
- трубка выдергивается.
Старуха давится и хрипит. Но оправившись, снова бросает в камеру полный злобы взгляд.
- Какая куча здоровяков, ха! Похитили из интерната немощную старуху и заставляют ее пить собственную мочу. Я знаю, кто вы такие. Вы - злые паразиты-членососы, которые убили моего замечательного внучека, которому было 9 лет! Да, похлопайте себя по спинке за то, что убили маленького мальчика. А вот мой сын Хелтон - настоящий мужчина.
- Ну, да, конечно, старая ты "дырка", - произносит закадровый голос. - Он трахнул мою мать в голову...
- Ха! Благослови его Господь!
- ... поэтому мы решили, что сделаем с его матерью кое-что похуже. А тот мозготрах, котором он занимается? Это - ничто по сравнению с тем, что мы приготовили для тебя.
Старуха смеется.
- Делайте, что хотите, я вас не боюсь! Мне плевать! Потому что когда мой сын доберется до вас, вам покажется, что на вас обрушился гнев БОЖИЙ!
Закадровые смешки разлетаются, как летучие мыши. Снова шаркающие шаги. А затем:
- Кристо, смажь ее, а потом иди сюда.
- Сию минуту, босс.
Старуха корчит лицо, когда вновь появившиеся в кадре руки начинают размазывать по ее голове маргарин. Мы видим надпись на коробке: "ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, ЧТО ЭТО НЕ МАСЛО!" (марка маргарина - прим. пер.)
- А это на хрена, сынок? - скрипучим голосом спрашивает она, нахмурившись.
- Скажем, тебе потребуется это, чтобы примерить новую шляпку.
- Новую шляпку? Мальчик, о чем ты говоришь, едрить тебя за ногу?
Руки густо намазывают ее голову маргарином, затем исчезают.
- Увидишь, бабуля...
Мы снова слышим голоса за кадром.
- Док и Арги, вставайте с той стороны, я с Кристо встаем с этой.
- Конечно, сэр.
- Мне всегда так больше нравилось. С кем мы это делали, Арги? Это же было в Ньюарке? С Кляйном?
- Не, босс, думаю, это был Рингерман. Тот коротышка, который был у нас на побегушках.
- Ну, да... Рингерман! Тот урод. А у него были яйца, верно? Черт, тот парень работал еще при моем деде.
- Винче Одноглазом...
- Упокой Господь его душу...
- Черт, тот парень несколько десятилетий был у нас на зарплате, а потом выяснилось, что половину этого времени он воровал у нас.
- Что ж, он получил свое.
- Самое клевое то, что мы заставили его жену смотреть.
- Да! Это было мило, не так ли? - Пауза. - Ты готова, Мельда?
- Конечно, Поли! - воскликнул смешной женский голос.
- На счет три. Раз... два... три!
Хоровое кряхтение.
- Отлично, только... черт, Мельда. Не в обиду, но ты прибавила в весе!
- Но я ничего не могу с собой поделать, Поли. Я не могу ходить, не могу ничего делать, кроме как сидеть... сидеть, душить людей свой "киской" и есть.
Хохот.
Над головой старухи нависает странная тень, затем нечто неопределенное появляется у верхнего края кадра....
- Раскрывай свою большую писю, Мельда!
- Уже раскрыла, Поли!
- Раз... два... три... Опускаем!
Через долю секунды голова старухи исчезает, а весь кадр заполняет трясина бледной плоти. Мы видим гигантское пузо, а также чудовищно растянуты треугольник лобковых волос. Что бы это ни было, оно полностью поглощает голову старухи.
- Подождем пару секунд.
Проходит несколько секунд.
- Пора, босс?
- Не. Еще немного...
- Мы же не хотим, чтобы она склеила ласты, верно?
- Ладно. Раз, два, три... Поднимаем!
Ххххххххххххххххххххххххх-ЛЮП!
Трясина поднимается вверх, будто вопреки гравитации, извергая старушечью голову, которая напоминает блестящую восковую маску, почти лишенную человеческих черт. Голова с прилипшими к ней седыми волосами подрагивает. Глаза, пусть с большим трудом, но все же открываются.
- Отлично! Она не окочурилась. А я думал, что окочурится, в ее-то возрасте.
- Что доказывает стойкость человеческого организма...
Как ни странно, старуха рассмеялась.
- Ха! Это все, на что вы, глупцы, способны? Погодите, мой сын Хелтон доберется до вас! Он и его родня оттрахают ваши мозги так, что превратят их в кашу!
- Раз, два, три... Опускаем!
Чудовищная масса вновь поглощает голову.
- Мне хочется просто убить ее сейчас. Ненавижу эту старую "дырку".
- Да, босс, но именно по этой причине мы и не должны убивать ее.
- Да, да, ты прав. Ладно, парни! Раз, два, три... Поднимаем!
Голова появляется вновь, на этот раз вид у нее чуть хуже, чем в предыдущий.
Закадровый голос командует:
- Садите Мельду обратно на кресло, - кряхтение, - Да, вот так. Кристо, загружай ее в "Виннебаго".
- Сию минуту, босс.
- Спасибо, Мельда.
- О, обращайся, Поли! Мне нравится ощущать голову в своей "киске"!
- Она еще жива, док?
Ухоженный палец проникает в кадр и касается горла старухи.
- Погодите... погодите... да!
- Отлично!
Блестящая от слизи голова кренится, слышится хриплое дыхание, но, наконец, старуха собирает остатки сил и снова смотрит прямо в камеру.
- Хелтон, дорогой мой сынок! Не обращай внимания на то, что эти клятые дьяволопоклонники делают со мной. Я - старая, и мое время ушло. Но я прожила чудесную жизнь. Я знаю, что ты примешь меры, сынок. Знаю, что доберешься до этих парней и покажешь, где раки зимуют. Отследишь и трахнешь их злые головы так, как никто еще трахал! Тактоны никогда не проигрывали вражду! Заставь нашу семью гордится тобой, как ты делал всегда...
Но тут ее голос тонет в зловещем шуме: не то бензопилы, не то газонокосилки.
Кадр будто рушится, и в нем появляется измельчитель пней "Алпайн". Он опускается медленно, очень медленно. Сперва лишь касается макушки старушечьего черепа, снова поднимается, затем опускается вновь. Раздается страшный скрежет металла об кость. Кровь, мозги и кусочки черепа летят, словно гуляш из незакрытого блендера.
Измельчитель пней опускается все ниже и ниже, потом исчезает из кадра, оставляя лишь рваный обрубок шеи.
Шум мотора смолкает. Наступает жуткая тишина.