— Надеюсь, сейчас поймете, доктор, — сказал Шоймар.
— Зачем мучить дока? — вмешался наш проводник. — Я поясню, ладно?
— Валяйте, — кивнул Шоймар. — Хотя что по мне, так это лишняя трата энергии. Сейчас ведь все равно сам увидит. Так ведь, мастер-охотник? Кстати, нам еще долго?
— Один момент. Уточню все же. Времена меняются, мало ли что, — отозвался Ирнац. — Вот только найду, кого бы спросить.
Этот утрамбованный грязью город был населен. Люди нам уже встречались. По идее, когда-то они в подавляющем большинстве числились жителями Империи. Ныне, не зная, угадать это по их внешнему виду нельзя. Прошло каких-то семь лет после начала Всеобщей Атомной, но между нами и ими явно образовалась и разрослась не просто трещина, а цивилизационная пропасть. Вокруг наличествовал, может, и не каменный век, но что-то близкое феодализму. Может, стоило по случаю помянуть добрым словом Неизвестных Отцов, удержавших в статике хотя бы север Империи? Может, и стоило, но сейчас нам было не до того.
До сего момента мы с тутошними не общались. Не имелось повода, да и особого желания, если честно. Не все, кстати, местные создавали впечатление настоящих варваров своим внешним видом. Всё же в обноски были облачены только некоторые. Семь лет, это даже не десять — одежда не успела сноситься. Но вот выражения лиц у них были диковатые. Чувствовалось, что в общении с чужаками они натуральные диоды. То есть, способны лишь на две реакции — нападать или бежать сломя голову. В отношении нас, слава Мировому Свету, покуда действовала исключительно вторая прерогатива. Женщины и дети, до того мирно ковыряющиеся в костерках среди кирпичей, заметив нас, тут же снимались с места и прятались за стенами и углами. Мужчины обычно делали то же самое. Исключая случаи, когда попадались группы, по три и более.
Вообще-то я их понимал. Вместе с солдатами Маргита Йо нас было шесть человек. Все рослые, здоровые. Все экипированы. Все — даже я — вооружены до зубов. К тому же солдаты были все время настороже и поводили стволами по сторонам. Мы трое — я, Жуж Шоймар и Дьюка Ирнац — двигались посередине. Маргит Йо и остальная наша охрана — по сторонам, но соблюдая дистанцию. Нас явно не получилось бы укокошить одной очередью или одной гранатой. Опознать в нас пришлых не составляло труда. То, что мы прибыли из куда более цивилизованных мест, угадывалось на раз. Но мы явно не походили на миссионерскую миссию. Мы были опасны.
Тем не менее речь у людей возникла не только благодаря Выдувальщику, который, надув Сферу, одновременно вдохнул в нее и жизнь тоже, ибо в исторгнутом им воздухе имелись его собственные бактерии. Надув Сферу Мира до задуманного размера, Выдувальщик Мира вдохнул туда же и первые слова. От них зародились последующие, и таким вот образом дело встало на поток. Примерно так возникла речь по легенде, но и по науке тоже. Не только от того, что высшие приматы заскучали на деревьях и решили, вместо приевшегося пуканья хором, порадовать друг дружку веселеньким анекдотом. Речь возникла из необходимости — для координации рассредоточения в охоте и в борьбе за доминирование на суше уже не хватало повизгиваний и чавканья. Вот и сейчас не только нам требовались местные, но и мы им. В конце концов, неужели в этот полудохлый город заглядывали исключительно принцессы в каретах, благоухающих розами? В преддверии радиоактивной пустыни и вблизи бывшей границы старой Империи сюда наверняка могли добраться только люди с ружьями и с лицами, которые не хочется наблюдать вблизи. Разве что с приличной дистанции и сквозь оптический прицел. Только вот извечная судьба городов — стоять на пересечении интересов. Потому здешних жителей держали в оседлости явно не только развалины или вывороченные ударной волной могилки предков. Их держал тут собственный шкурный интерес, помогающий выживать. Жизнь — штука приспособленческая, а речь — лишь один из инструментов выживания. Хочешь жить — умей… Правильно! Разговаривать.
Вот и сейчас так же. Дьюка Ирнац еще не успел наметить, к кому бы обратиться, как из-за покрытого странным красноватым мохом здания бодро выковылял хромоногий мужчина неопознаваемого возраста и тут же взял курс на пересечение. Не сразу было понятно, что он улыбается шире Сферы Мира, потому что зубы во рту хромого напрочь отсутствовали. Он верещал что-то на чужих языках, причем каждую новую фразу выстраивал на другом. Где-то на третьем-четвертом переборе они с Дьюкой Ирнацем нащупали общую составляющую. Правда, почти тут же обмен репликами перескочил на старый общеимперский. Густющие брови Хромого при этом чуть вздернулись — он удивился. Впрочем, тут же об этом и сказал.