— Давно нас не посещал никто с Севера. Давно. Кто-то пускал слух, что там у вас все вымерли, а оно… Надо же. А я вот всегда говорил, что северяне не вымрут — у них там эта… Как ее бишь? Цивилизация, о!
— Да, она у нас еще на мази, — согласился Дьюка. — А ты куришь, любезный?
— Как не курить? — даже удивился встречный. — Один раз живем. И сам Выдувальщик вроде бы курил. Да еще неясно, что. Надо ж было так накуриться, что б выдуть такое…
— Послушай, любезный, — оборвал тутошнюю пещерную философию наш охотник-проводник, протягивая сигаретку. — А где тут у вас теперь базар? Не перенесли ли в другие места?
— Что ты, друг! Свободный Рынок — наше всё! — Хромой с наслаждением обнюхивал сигарету. — Эх, хороша! Дашь еще две или хоть одну такую цивилизованную? А я вас самой короткой дорожкой до рынка и сопровожу. Я быстро ходить умею, ты не сомневайся, друг.
— Так и быть, дам две, — кивнул Дьюка Ирнац. — Только учти, заведешь в засаду — тебе первому башку снесу. Видал, какой пистоль у меня знатный? Не одного мазурика из него кокнул.
— Да я сразу понял, что ты человек уважаемый, — подобострастно согласился Хромой, покосившись на торчащую из кобура рукоятку.
Получив очередную порцию сигарет, он переложил их бумажкой, сказал, что «хорошего помаленьку» и «экономить буду», и спрятал в какой-то дальний карман под многослойной одеждой. После чего тут же предложил новую услугу — «проход мимо местных достопримечательностей и даже около постамента украденного „на железо“ памятника „победы в древней пограничной войне“». И все это всего лишь за дополнительную сигаретку «или, там, патрончик хоть какого калибра». Патроны, видимо, были тут в качестве денег, что и не удивительно. Не книжки ж по зубному протезированию, в конце концов? Те, наверное, после подрыва гидростанций в верховьях, годны ныне разве что на растопку. От осмотра постаментов и прочих чудес Дьюка Ирнац и мы в его лице отказались. И двинулись к рынку по «самой короткой» дороге. По пути новый знакомый, которого и вправду, оказывается, величали Хромым, как раз и выдал ту тайну, о которой помалкивал Шоймар и компания. Оказывается…
— Базар у нас самый знатный в округе, — со значением рассказывал, быстро скачущий чуть ли не на одной ноге Хромой. — Товар наш ценится. С севера, конечно, редко, а вот с востока и даже юго-востока к нам заезжают часто. Кто продавать, а кто и покупать. Обычно партиями, сами понимаете. И вы ж за тем же, понятно. Еще бы, с севера давно уж не заглядывали. Не скажу точно сколько, вдруг и пару лет? Так что товара-то нашего у вас поубавилось. Истирается товар-то наш, кто ж не знает. Прочный, прочный, а истирается, расходуется. Но ничего, тут подкупите. Потом хорошо наварите. Товар же хорош. Сам всегда вижу и радуюсь. Только из-за него-то наш городок еще цветом цветет, не высыхает людьми. Не то, что Большой Миторкоуп. На него всего-то двух взрывов и хватило, чтобы засох окончательно. Только привидения теперь там. Ночью светятся, заманивают, за ноги схватят — не отпустят. Не по слухам говорю, друг-товарищ, не по слухам. Думаешь, чего я хромаю-то? Едва ноги унес тогда. Да уж! Занесла недобрая. Но зато здесь устроился. Людей вот встречаю хороших, провожаю до места. Могу даже ночлег показать хороший, с крышей. Не надо? Нет? Есть где баиньки-то? Ну, как хотите, доблестные купцы. Как хотите. А товар у нас да, знатный. Как раз намедни купцы с запада пожаловали. Подвезли. Скажу вам, много раз я товар видел. Разный. Но этот! Слово даю, таких рабов еще сыскать надо.
«Рабов»! До этого момента я слушал каляканья местного вполуха, но сейчас… Теперь я понял, почему Жуж Шоймар велел обязательно взять с собой мой докторский чемоданчик. Я-то думал, на случай неожиданной перестрелки, для перевязки раненых…
Итак, мы прибыли сюда прикупить рабов. Жизнь — штука прият… Не слишком приятная, я хотел сказать, но удивляться ей не перестаешь.
Об этом не принято говорить. Даже теперь, после ужасов Атомной, и то какие-то тщедушные остатки деликатности не позволяют. И конечно, разум — эта жутко приспособительная инстанция — плетет свои доводы-объяснения. Мол, тяжелые условия существования вынудили… А также, что это как бы расплата агрессора, который начал первым и… В общем, интриги помещенного в голову и прожорливого агрегата известны.
Тем не менее штуковина под названием «рабство» существовала задолго до БМАД. Оно не приветствовалось в столицах, но на периферии процветало вовсю. Контингент: заключенные своего собственного «производства» или пленные — военнослужащие противника, захваченные во время пограничных конфликтов. А также, что греха таить, гражданские, прихваченные в процессе рейдов по территории агрессора. Понятно, после Всеобщей Атомной этого добра прибавилось без меры. Тирианцев, да и прочих «голубо-союзных», пару раз как минимум, брали в котлы целыми армиями. Их что ж, надо было отпускать? Вот и приспособили по старой схеме.