— Наверное. Он не мог бы выбраться оттуда так, чтобы кто-то его не заметил. Генри должен был держать связь.
Голос Куигга звучал устало и испуганно.
— Старый придурок… — Уэрри приподнялся на цыпочки, чтобы увидеть телеизображение отеля. — Похоже, пламя вот-вот прорвется на второй этаж. Как он будет выбираться?
— Я тоже хотел бы это знать. Эл, если с ним что-нибудь случится…
Уэрри жестом велел молодому полицейскому замолчать.
— Из отеля есть еще один выход? Как насчет крыши?
— С крыши обязательно должен быть выход. Ребята пробирались туда именно так, но я не смог его найти, — сказал Куигг. — Там все равно что город, Эл. Всевозможные надстройки для механизмов, водонапорные баки и всякое такое.
— Ну, мы можем послать за ключами или взломать какую-нибудь дверь. — Уэрри задумался. — Только если мы заберемся внутрь и начнем спускаться, то скорее всего наступим на одну из бомб Бака. А может, все-таки рискнуть?
— Генри следовало бы держать с нами связь…
— А как насчет окон? — спросил Хэссон. — Разве там не найдется большого окна, которое можно было бы выбить кирпичом?
Уэрри мрачно помотал головой.
— Они все из взрывостойкого — взрывостойкого, подходяще, а? — мозаичного материала. Считается, что такие окна делают высотные дома психологически приемлемыми или что-то в этом духе…
— Понятно.
Хэссон приблизился к телевизионщикам и всмотрелся в изображение, которое передавал парящий в воздухе оператор. Архитектор отеля «Чинук» распространил художественный мотив на всю наружную поверхность здания, слив стены и окна в единый мозаичный узор. С чисто эстетической точки зрения здание было несомненно удачным, и было бы несправедливым ожидать, чтобы архитектор предвидел ситуацию, при которой кому-нибудь захотелось бы выброситься из окна в жесткие разреженные потоки воздуха, омывавшие небоскреб. Воображение Хэссона, застигнув его врасплох, заставило его столь реально представить подобную ситуацию, что земля покачнулась у него под ногами. Хэссон отвернулся от телемонитора: его подташнивало, дыхание перехватило… И тут он увидел, что со стороны дороги приближается какая-то женщина. В этих необычных обстоятельствах и непривычном окружении он не сразу узнал в ней Мэй Карпентер. Бледная и перепуганная, Мэй поспешно прошла мимо него и остановилась рядом с Элом Уэрри.
Уэрри обхватил ее рукой за плечи и повернул к дороге.
— Тебе нельзя здесь оставаться, золотко. Здесь опасно, и сейчас я…
— Тео исчез, — сказала она напряженным расстроенным голосом. — Я нигде не могу его найти.
— Наверное, улизнул со своими приятелями, — успокоил ее Уэрри. — Я с ним потом об этом поговорю.
Мэй сбросила его руку.
— Я всех обзвонила. Все места, где он бывает. Никто его сегодня не видел.
— Мэй, — нетерпеливо проговорил Уэрри, — разве ты не видишь, что я несколько занят?
— Он там наверху. — Ее слова звучали размеренно и невыразительно, тяжесть уверенности лишила ее голос жизни — Он там, наверху, в отеле…
— Глупости! Я хочу сказать, это же просто… глупо.
Мэй прижала ладонь ко лбу.
— Он иногда ночами летал с Барри Латцем, и они всегда летали в отель.
— Ты сама не знаешь, что болтаешь! — рявкнул Уэрри.
— Это правда.
— Если ты знала об этом, почему ничего не сказала мне? — заорал Уэрри, и лицо его исказилось нечеловеческой гримасой. — Это ты! Ты убила его!
Мэй закрыла глаза и упала бы на землю, если бы Хэссон и Уэрри одновременно не подхватили ее. Они вдвоем пронесли потерявшую сознание женщину несколько шагов и усадили на подножку ближайшего грузовика. Тут же стали собираться любопытные, но Куигг запрещающе раскинул руки и оттеснил их.
— Извини, извини, извини, — шептала Мэй. — Мне так жаль!
Уэрри взял ее лицо в ладони.
— Я не должен был говорить такого. Но только… только, Мэй, почему ты мне раньше об этом не сказала? Почему ты не дала мне знать?
— Я хотела, но не смогла.
— Не понимаю, — проговорил Уэрри почти про себя. — Я этого совершенно не понимаю. Если бы это был кто угодно, но Тео…
Хэссон почувствовал, как что-то поднялось у него из подсознания.
— Он это делал ради наркотиков, Мэй? Он принимал эмпатин?
Она кивнула, и на ее щеках появились тонкие полоски слез.
— Почему он это делал, Мэй? — продолжал Хэссон, и вдруг все стало на свои места. — Он мог видеть, когда его принимал?
— Я никак не могла этого понять, — простонала сквозь слезы Мэй и схватилась за руку Уэрри. — Однажды ночью я застала Тео, когда он выбирался из окна своей спальни и собиралась сказать тебе, но мальчик умолял меня этого не делать. Тео сказал мне, что когда он с другими ребятами и они все приняли эмпатин, он иногда может видеть то, что видят они. Он говорил, это происходит какими-то вспышками. Он говорил о телепатии и тому подобном, Эл, и он был в таком отчаянии и это было так для него важно, а я один раз слышала, как ты говорил, что эмпатин и гестальтин и тому подобное не вредят.
— Я говорил это, да? — медленно прошептал Уэрри и резко выпрямился. Коммуникатор на его запястье начал гудеть, но он этого не заметил. — Наверное, все могут ошибаться.
Мэй умоляюще посмотрела на него:
— Ему так тяжело жить в темноте.
— Ты знаешь, что здесь произошло? — спросил Уэрри, поправляя фуражку и возвращаясь к привычной роли. — Мы спешим делать выводы. Мы чертовски спешим с выводами, ведь нет никаких доказательств того, что в отеле кто-то есть. То есть, кто-то, кроме Генри Корзина.
Виктор Куигг подошел поближе, щелкая пальцами поднятой руки, чтобы привлечь внимание Уэрри.
— Эл, не хочешь ли ответить на радиовызов? По-моему, что-то случилось.
— Ну вот, — с торжеством проговорил Уэрри. — Это Генри Корзин с сообщением, что все проверил.
— По-моему, это не Генри, — пробормотал Куигг, смертельно побледнев.
Уэрри вопросительно посмотрел на него и поднес коммуникатор к губам:
— Говорит начальник полиции Уэрри.
— Вам не следовало это делать, Уэрри. — Голос по радио звучал неестественно, слова произносились с торжественной неспешностью, словно каждое из них надо было рассмотреть и взвесить, прежде чем включить в послание. — Вы сегодня совершили массу нехороших поступков.
Уэрри чуть опустил руку и озадаченно уставился на передатчик.
— Это Барри Латц?
— Неважно, кто это. Я просто хочу вам сказать, что все, случившееся сегодня — это ваша вина. Это вы убийца, Уэрри, а не я. Не я.
Прислушиваясь к мучительно выговариваемым словам и фразам, Хэссон догадался, что говоривший серьезно ранен. А еще он почувствовал мрачную убежденность в том, что к без того уже кошмарной ситуации добавился какой-то новый ужас.
— Убийца? Что это за разговор об убийстве? — Уэрри схватился за борт грузовика. — Погоди-ка минутку! Мой парень там? Тео ранен?
— Он был здесь, когда взорвалась бомба. Вы этого не ожидали, правда, мистер Уэрри?
— Он в порядке?
Наступили долгая пульсирующая тишина.
— Он в порядке? — крикнул Уэрри.
— Он сейчас со мной. — Голос говорил неохотно, неприязненно. — Вам повезло, он в норме.
— Слава Богу, — выдохнул Уэрри. — А как насчет полисмена Корзина?
— Он тоже со мной, но он не в норме.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Уэрри напряженным голосом.
— Я хочу сказать, что он мертв, мистер Уэрри.
— Мертв? — Уэрри поднял глаза на отель, который теперь походил на черный диск, окруженный тонкой короной, совсем как луна во время солнечного затмения. — Почему у тебя радио Корзина, Латц? Ты убил его?
— Нет, это вы его убили. — Голос заволновался. — Это вы виноваты! Послали толстого, рыхлого старика сюда за мной. Я всего один раз его ударил и… — Наступило недолгое молчание, а когда голос снова заговорил, в него вернулись невыразительные нечеловеческие ноты. — Вам следовало подняться сюда самому и выполнять эту грязную работу, мистер Уэрри. Я бы ничуть не был против схватиться с вами. Ни капельки.
— Поспокойнее, Латц! Давай попробуем вернуть этому разговору смысл, пока еще не поздно, — уговаривал Уэрри — Что, по-твоему, я сегодня сделал? Что ты имеешь против меня?