- Я такая же, как и ты, - говорит Ролана, сдерживая дрожь. Он не двигается. Она боится даже дышать. Мачете все еще занесено над головой воина-ноаквэ. - Я такая же, как и ты, - снова говорит Ролана.
Руки находят битые стекла. Крупные осколки режут пальцы. Они не могут защитить, не могут противостоять мачете, но это лучше, чем ничего.
- Я - женщина. Ты - мужчина. Ты не можешь причинить мне вред, - цепляется за последнюю надежду Ролана.
Проткнутый пикой Абитаг снова вздрагивает. Воин-ноаквэ вздрагивает вместе с ним. Мачете опускается. Холодная сталь обжигает плечо. Осколок стекла все еще зажат в руке. Ролана выбрасывает руку вперед. Бьет осколком стекла воина-ноаквэ в живот. Снова и снова. Стекло режет ей пальцы, но она не чувствует этого. Воин-ноаквэ рычит. Из его живота брызжет кровь и черная желчь. Мачете снова поднимается. Осколок стекла ломается. Ролана кричит. Время словно замирает. Она видит глубокие раны на животе ноаквэ, чувствует запах свежей крови, слышит, как смерть поет свою песнь. Смерть, пришедшая сюда, чтобы забрать одну из двух жизней.
- Нет! - Ролана вскакивает на ноги.
Воин-ноаквэ бьет ее рукояткой мачете в лицо. Она сбивает его с ног. Он падает на спину. Раны на животе открыты. Ролана запускает в них руки. Воин кричит. Он кусает Ролану, но она не чувствует этого. Ее руки в брюшной полости воина-ноаквэ. Она хватает внутренности и вырывает их из агонизирующего тела.
Безумие.
Ролана поднимается на ноги и, шатаясь, идет прочь. Коридор выводит ее на темную улицу. Ночная прохлада пьянит. Ноги подгибаются, но Ролана заставляет себя идти вперед. Сначала бездумно, затем оглядываясь, пытаясь понять, где находится. Район, в который она вышла, знаком ей. Отсюда далеко до отеля «Алмаз», но бар Гиливана достаточно близко. К тому же отель все равно уже закрыт. Ролана смеется, пугается своего раскатистого смеха, эхом разносящегося по ночным улицам, и снова смеется.
Глава шестая
- Что, черт возьми, с тобой случилось? - спрашивает Гиливан, когда Ролана добирается до его бара.
Он слушает долго и терпеливо. Слушает, накладывая швы. Восемь на плечо и шесть на правую ладонь, изрезанную битым стеклом. Здоровой рукой Ролана держит кальян. Курительный табак успокаивает и притупляет боль.
- Давно племена вышли на тропу войны? - спрашивает она, морщась от боли и от воспоминаний.
- Им не нравится то, что происходит. Не знаю даже, кого они больше ненавидят: нагвалей или людей, которые организовывают такие бои?
- Тебя они тоже ненавидят?
- Меня они пока не трогают.
- Почему?
- Я не устраиваю бои между нагвалями и людьми.
- То, что ты делаешь, тоже не особенно этично.
- Каждый выживает, как может.
Игла впивается в плоть чуть глубже. Ролана не обижается, спрашивает о ноаквэ из своей деревни.
- Они тоже вышли на тропу войны?
- Я не знаю. Никто не знает. На этой планете последние годы невозможно знать что-то наверняка. Люди меняются. Жизнь меняется. Нравы меняются... - он еще что-то говорит, но Ролана уже не слушает его, вспоминая Ваби. Жива ли она? - Думаю, теперь тебе нужно помыться, - говорит Гиливан.
Он отводит ее в соседнюю комнату. Небольшая ванна наполнена водой.
- Я не могу, - устало говорит Ролана.
- Я сам все сделаю, - обещает Гиливан.
Он помогает ей раздеться и долго смывает с ее тела запекшуюся кровь. Ролана почти спит, когда Гиливан моет ее. Затем вытирает полотенцем, несет в кровать.
- Глупая девчонка, - бормочет он, ждет, пока она уснет, затем долго сидит за столом, потягивая кальян.
Раны воспаляются, начинают болеть. Воспаляется и воображение. Сны приходят рваными картинами смерти. Ролана вскрикивает, просыпается, видит Гиливана и снова пытается заснуть. Несколько раз он дает ей покурить кальян.
- Пусть духи позаботятся о тебе, - шепчет он.
Ролана улыбается, но как только засыпает, снова видит смерть, нагвалей, ноаквэ в ритуальной одежде и с боевой раскраской. Еще ей снится наивная Ваби. Она то смеется, то плачет. То просит научить ее танцевать, то умоляет прийти и прекратить ее мучения.
- Они ведь не станут издеваться над ней? - спрашивает сквозь сон Ролана Гиливана. - Скажи, что Ваби умрет быстро, без боли.
- Не думай о смерти. Восставшие племена обычно не трогают туристов. Особенно женщин. Они воюют с местными. Они винят во всем подобных себе.