Таким образом, Семеро с Голгофы всякий раз выступали в новом значении. В первом случае, назовем его Шедель-Семь, такового не было вообще. Во втором, Леннокс-Семь, – оно расшифровывается так: здесь лежит убийца доктора Шеделя. В третьем – Уортинг-Семь – Буги, буги, буги! Идут виньяры! В четвертом – Брюс-Семь – Пол Леннокс еще может нанести удар, пусть из могилы.
– И стало быть, суть…
– Суть Семерых с Голгофы, мистер Лэм, заключается в отсутствии сути. – С этими словами доктор Эшвин нацедил себе в бокал последние капли виски «Хайленд крим».
Эпилог
Мартин замолчал. Я налил себе еще одну, последнюю, чашку кофе.
– Ну что, Тони, – небрежно осведомился он, – удовлетворен?
– Удовлетворен – чем? Аргументацией Эшвина? Вполне и даже готов выругать себя за тупоумие. И все же мне не хватает некоторых сносок.
– Сносок?
– Вроде кто, что, как.
Мартин откинулся на спинку стула в манере, если верить его же описаниям, доктора Эшвина. Разлагающее влияние явно оказалось взаимным.
– Алекс, – начал он, – определенно последовал совету доктора Эшвина. Па крайней мере мне известно, что он передал ему запечатанный конверт, а Семеро с Голгофы больше не возникали. Он развелся в Рино, и мне кажется, Роберт Р. Вуд столь же мало знал о разводе дочери, сколь и о ее замужестве. Алекс получил вполне приличную работу в одной компании по производству химикатов и обручился с приятной, милой девушкой. Это я их познакомил. Что касается Синтии, это слишком длинная история, расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас достаточно ограничиться тем, что она вполне оправдала свои прежние обещания.
Лешин с женой в мае уехал в Европу и в Беркли так и не вернулся, хотя, как я слышал, ему было сделано весьма лестное предложение. Лектор он первоклассный. Не знаю, может быть, ассоциации смутили. Кстати, я по той же причине отказался от предложения Дрекселя сыграть «Дон Жуана» в следующем семестре. В конце концов, он был поставлен на сцене Федерального театра Лос-Анджелеса, и спектакль имел оглушительные последствия криминологического свойства. Бог его знает, возможно, это и впрямь какая-то фатальная пьеса. Впрочем, это уже другая, еще более длинная история.
– А Курт?
– Болезнь генерала Помпилио Санчеса оказалась неизлечимой, что избавило Лупе от необходимости брака с назначенным ей женихом. Они с Куртом поженились и сейчас живут в Лос-Анджелесе – в полном ладу, насколько я понял по своей последней с ними встрече. У них славный малыш с чертами Курта и цветом кожи матери. Про Борицына и Уортинга не спрашивай – не знаю, да особенно и не интересуюсь.
– Еще два вопроса, Мартин. Хозяин я привередливый и хочу, чтобы за французские тосты с беконом со мной расплатились сполна.
– Имеешь право. Спрашивай.
– У Эшвина были новые возможности продемонстрировать свой дар детектива?
– Тони, – улыбнулся Мартин, – у меня начинают возникать сомнения насчет причин твоего интереса… Но вот что я хочу тебе предложить – зайдем к нему как-нибудь в ближайшее время, и у тебя появится возможность узнать массу фантастических вещей. Тебя наверняка заинтересует шифр Маскелайна[85], не говоря уж об истории Полета Ангелов, – эта проблема явно достойна аналитических усилий доктора Фелла[86]. А второй вопрос?
– Что сделалось с очаровательной Моной?
– О, – как-то слишком небрежно отмахнулся Мартин, – она все еще пребывает в Беркли. Да, кстати, Тони, можно от тебя позвонить?
Я кивнул, и Мартин вышел в соседнюю комнату. Закуривая и уже начиная прикидывать в уме беллетристическую форму для рассказанной им истории, я услышал его голос.
– Добрый день, это Международный дом? Будьте любезны позвать к телефону мисс Моралес.
Ну что ж, подумал я, любовный сюжет может и не испортить романа.
85
Маскелайн, Джон Невилл (1839–1917) – английский иллюзионист и криптограф, потомок знаменитого астронома.