-- Если я сейчас не попью, я свихнусь, -- бредил его ум.
Вот вновь перед глазами такого же формата забор из знакомых высотных бревен с единственной железной дверью, некой аномалией выделяющейся на однообразном деревянном полотне. Казалось, что какая-то невидимая сила просто берет один и тот же забор и переносит его по воздуху с места на место. Гигантских космических паутин, пронзающих фосфорирующим естеством всю обозреваемую вселенную, по эту границу миров было ничуть не меньше. Даже вглядываться особо не приходилось. А четыре луны, ставшие уже знаменитыми, смотрелись чуть под другим углом.
-- Расскажите кто-нибудь анекдот, -- совершенно неожиданно попросил Контагин.
-- Зомби, в своем ли ты уме? Или чужим заразился? -- Иваноид еще тяжело дышал.
-- Смертные, вы не поверите: вдруг захотелось разнообразия ощущений. Привнести, так сказать, в свою жизнь какие-то новые краски...
Квашников изумленно покачал головой:
-- Зомби, чтобы привнести в жизнь новые краски, нужно тупо взять ведро с краской и вылить его себе на голову. -- А потом уже тише добавил: -- Придурок полный...
До забора оставалось метров пятьдесят, а это примерно столько же размашистых шагов, и вот она -- очередная граница миров. (Тут и несколько восклицательных знаков не жалко бы поставить.) Да не все так просто! Как раз около двери находилась огромная белая лужа, излучающая слабое свечение, от которого уже мутило в глазах. Иваноид подошел почти вплотную и кончиком пальца потрогал ее на ощупь:
-- Н-да... та же паутина, только в жидком виде. Кажется, мы влипли в самом прямом смысле этого слова. Прямолинейном, я бы сказал. И, как назло, вокруг ни одного предмета, который можно бы под ноги положить. Мир, где вместо почвы или песка внизу простирается бесконечный деревянный пол! И кто такие миры придумывает?!
Добраться до двери и миновать проклятую клейкую лужу никакими способами не получалось. Белые черти, что в ней наверняка водились, скорее всего попытаются утащить в свой плен. К этому времени из темноты смрадного небытия вынырнул еле живой Лединеев: огляделся, оценил обстановку и тут же высказал свою идею:
-- Если быстро побежим -- прорвемся!
Квашников смастерил скептическую мимику на лице:
-- Слишком рискованно... если увязнем -- это конец. Не в пошлом, а в самом возвышенном понимании слова. Смерть, короче.
-- Я готов рискнуть... -- Лединеев заливался прохладными струйками пота. -- Мне уже все пофиг.
-- Поступим умнее. -- Иваноид посмотрел на остальных так, будто взором пытался прожечь дырку в душе у каждого. Таким вот образом у него выражались эмоции крайнего сомнения. -- Снимайте свои пиджаки, а заодно попрощайтесь с ними. Ты, Зомби, снимай пуловер. Да, и еще: если кто верит в сверхъестественные силы, то самое время им помолиться.
Квашников собрал всю одежду, сосредоточился, по личной системе аутотренинга сделал глубокий вдох и глубокий выдох, потом взялся совершать задуманное. Он бросил плашмя на жидкую паутину пиджак Косинова и перепрыгнул на него. Потом, не медля ни секунды, бросил подальше свой пиджак и -- еще один размашистый прыжок.
-- Теперь по одному за мной, пока ткань не пропиталась этой гадостью!!
Следующим полетел в белое болото бежевый и некогда очень красивый пиджак Лединеева. До двери оставалось несколько метров. Оставшийся последним пуловер Контагина, давно уже походивший на простую тряпку, было совершенно не жалко. Главное -- не потерять равновесия, и чтобы эти олухи, прыгающие сзади, также его не потеряли. Находясь уже возле двери, Квашников дернул ее на себя и ввалился в очередную область Неведомого. Ботинок правой ноги все-таки пришлось окунуть в клейкую жижу, но спортивная нога вовремя успела дернуться с места.
-- Помоги, я застрял!!
Сильные руки схватили орущего Косинова и перевалили его по Ту Сторону двери. Зомби прибежал самостоятельно, неистово ругаясь и проклиная все, что приходило на кипящий от страха ум. Несчастный Лединеев все же умудрился потерять одну туфлю и уныло посмотрел на испачканный в клею носок.
-- Как же я да-дальше-то пойду? Может, верну...
-- Куда?! -- Квашников схватил его за шиворот. -- Поздно! Сам останешься там!
Железная дверь сама собой закрылась.
Навсегда.
Тихим щелчком возвещая, что назад дороги нет.
Косинов медленно-медленно повернул голову и сначала даже зажмурил глаза. Под закрытыми веками побежали какие-то светлые мурашки, слагаясь в нелепую мозаику визуальной бессмыслицы, затем глаза оказались снова открытыми. Приступ изумления, смешанный с неосознанным испугом, кое-как преобразовался во вменяемую фразу:
-- В жизни не видел ничего подобного...
Квашников на автомате выпалил один из своих шаблонов:
-- Каких чертей, каких сволочей... -- Но эти четыре блеклых слова не отражали и десятой доли ворвавшихся внутрь чувств.
Контагин просто промолчал, глотая горькую слюну. А Идеальномыслящий все твердил о своем:
-- Ну куда же я теперь без одной туфли...
###___глава_вечная___###
Здесь не было ни неба, ни земли, ни горизонтов (или хотя бы абстрактных линий, пытающихся изобразить эфемерные горизонты).
Лишь только одна Пустота.
Пустота, в которой напрочь отсутствовали цвета, звуки, краски, запахи. Бесцветное Ничто -- пугающее и отталкивающее, будоражащее рассудок и приводящее в смятение чувства, ослепляющее глаза и дарующее зрение сошедшей с ума интуиции. Она (т. е. невменяемая интуиция) пыталась разглядеть в Пустоте некие вымышленные образы, тайные религиозные чаяния, когда-то несбывшиеся надежды. Но Пустота все умножала на ноль и сама являлась этим Нолем, растворяя в себе любые поползновения к жизни.