-- Извините.
Шаркающие по полу шаги удалялись так тихо, что снова пришли эти умодробящие ассоциации с привидением. Еще полностью черное одеяние -- да, именно "одеяние", потому как привидения "одежду" не носят. В голове слегка помутнело, но ненадолго. Контагин оглянулся вокруг, указал пальцем на квартиру N8 и изобразил на лице вопросительный знак размером с само лицо.
-- Ну уж нет!! -- Иваноид в унисон своей экспрессии даже замахал руками. -- Сейчас опять вылетит это размалеванное чучело и начнет по нам из ружья палить! У меня до сих пор в ушах звон не прошел.
-- Ты прав, брат по разуму. Тогда к "Титикову", если он там еще не загнулся от передозировки.
В квартиру N9 стучали минут пять. Но этот факт даже никого не раздражал, ибо все понимали, что Великий Ученый и Великий Мыслитель современности Евгений Чичиков помимо своей основной профессии (наркомании) усердно занимался изготовлением таинственного раствора для самого Михал Савелича! Несомненно, его открытие должно повернуть всю мировую науку, если он сам прежде не повернется умом. И такая мелочь, как пять минут туда-сюда...
-- Да откроешь ты, сука, или нет?! -- Квашников долбил ногою по двери примерно так же, как конь лягает навязчивых незнакомцев.
Наконец щелкнул замок, и из-за двери появилась нелепая физиономия Шестиглазого. Физиономия была еще чем-то недовольна: морщинистая лысина повращалась в разные стороны, ученый поморщил нос похожий на крючок, прибитый к лицу вверх тормашками, и разумеется, поправил все четыре линзы очков. Это действие было для него что-то вроде ритуала -- как для Косинова постоянно поправлять волосы. Длинная седая борода походила на метлу, по чьей-то ошибке прикрепленную к голове гвоздями волос. Шестиглазый почесал эту метлу и спросил:
-- Вы кто?
Квашникову так и хотелось заехать по этой забывчивой морде, чтобы зубы полетели в одну сторону, а остальной скелет -- в другую. Но он проявил такт:
-- Мы от Михал Савелича.
На одной из четырех линз отразился проблеск некоего понимания.
-- От Михал Савелитя? М-ня... это вазно, отень вазно! М-ня... А! Помню, м-ня! Вы зе мои младсые наутьные сотрудники! А раствор есе не готов! Не готов есе раствор! Не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов, не готов... -- Кажется, Шестиглазого переклинило. Он стоял на одном месте, топал ногой и повторял в бесконечном программном цикле свое "не готов", пока разъяренный Квашников не остановил его криком:
-- Утенок!! Дима! Шут Петя! И Сквалиолиус! Это погоняла детских игрушек. Они не у тебя, ученая крыса?
Чичиков задумчиво почесал за ухом, его палец разворошил там целые залежи грязи.
-- Тево-тево? А поросок стястья у вас с собой?
-- Да бестолку все! -- сказал Контагин. -- Пускай проваливает!
Чичиков ретировался в небытие квартиры N9, перед взором еще несколько мгновений плавали все его шесть удивленных глаз, вопрошающих: "тево-тево?" Всем троим почему-то хотелось блевать. Потом сели на одну из ступенек и слегка отдохнули, прежде всего -- психологически. Контагин терзал себя за растрепанные волосы, точно хотел выдернуть ими больной мозг. Косинов глубоко дышал и изредка закрывал глаза. Квашников тупо смотрел на собственные ботинки, считая многочисленные переплетения шнурков, потом он поднял голову:
-- Кто у нас остается? Морячок?
-- Сейчас опять заставит в карты играть! Вот какого чертова хрена ты, Иваноид, разбил свой мобильник? Мы бы его на кон поставили.
Косинов ошибся: в карты больше играть не пришлось. Когда матрос вышел из своего кубрика, сияя знаменитой тельняшкой, он прежде всего терпеливо и спокойно выслушал занимательную историю про утенка Диму, шута Петю и этого... третьего... с греческим именем. Потом он покачал головой:
-- Не печальтесь, юнги, моря ломали и не таких. С прискорбием... нет, поверьте, с искренним прискорбием сообщаю вам, что вы трое уже двинулись умом. У нас, кстати, на корабле был такой Лихеев -- от долгого плавания тоже рехнулся. И представьте, стал играть с детским медвежонком! Результаты налицо.
Фанфарон могучих океанов вежливо поклонился, не сказав больше ни слова.
Выпускники девятой школы, мрачные и подавленные, спустились в квартиру N1: там хотя бы присутствовала человеческая обстановка, там можно было прилечь на кровати и забыться, заблудившись в счастливых сновидениях. Они так и сделали. Но едва голова Косинова коснулась подушки, он тут же вскочил. Шлепнул себя по лбу и даже закрыл ладонью невольно раскрывшийся рот. Кажется, его осенила какая-то догадка.
-- Я знаю, кто такой утенок Дима!
###___девятый_осколок_мозаики___###
-- Ну, Косинус, не тяни нам нервы!
-- Помните, когда мы ползли по подземному ходу, там еще валялась эта игрушка -- да, резиновый утенок! Чумазый весь такой.
Квашников похлопал в ладоши -- сначала все подумали, что в знак одобрения, но его последующий гневный возглас сразу опроверг такие думы:
-- Неземная логика! Браво! Каких чертей, каких сволочей мы должны это помнить? Зажигалка-то у тебя была, а мы с Зомби двигались почти на ощупь. И чего ты так долго...
-- Да из башки вылетело! -- Косинов снова почувствовал себя виноватым, помотал головой, поблеял что-то в свое оправдание, даже волосы на лицо накинул, спрятавшись за своей знаменитой челкой.
-- А теперь догадайся с первой попытки: кто из нас троих полезет сейчас за игрушкой?
-- Да успокойтесь, уже иду.
Вновь в чувства обоняния ударила солоноватая сырость, осязание ощутило холод и мерзлую землю, пытающуюся отнять тепло у тела. Чувства зрения, в свою очередь, обнаружили это мрачное царство красных кирпичей и еще раз красных кирпичей: другого там ничего не было. Да и с "царством" мы погорячились, неудачная аллюзия. Косинов полз, освещая подземный мир вполне земной зажигалкой. Уже на поверхности, когда разглядели резиновую игрушку, немножко ужаснулись ее мрачноватому виду. Не утенок, а мумия утенка. Что делать -- помыли, разумеется. Вода из-под крана уничтожила грязь лишь частично, но черный клюв, желтое "оперенье" и, странно, почему-то зеленые зрачки распознавались невооруженным глазом.