Инвалид вздохнул и даже не посмотрел на него. Он приподнял один костыль и почесал им у себя в области затылка:
-- Да чем вы поможете? Не врачи ведь. А что-о до еды... я ем-то по несколько крошек в день, аппетит совсем ни к черту. Старость, одним словом.
-- Ну, пол подмести, посуду помыть...
Гаврилов первый раз подозрительно посмотрел на лихую компанию:
-- Вам, ребята, совершенно нечем заняться? -- Его голос даже растерял присущие ему хрипловатые нотки, будто помолодел. -- Вон веник в углу стоит, метите. Я только на диване полежу, а то в голове все кругом...
Когда переступали порог, Квашников шепнул:
-- Вглядываемся в каждую мелочь и это... напрягаем мозги.
А куда было деваться? Квартира N4 вновь недружелюбно встречала гостей своим специфическим запахом -- смесью человеческого пота и неких лекарственных препаратов. Да... видок у нее тот еще, хоть ретро-фильмы снимай. Все стены были обклеены старыми газетами -- да ладно хотя бы аккуратно обклеены. А тут газеты, и без того рваные, тяп-ляп, порой даже крест накрест закрывали неприглядную наготу штукатурки. Она, даже не побеленная, серыми аномальными пятнами выделялась то там, то здесь. Полы местами шатались (возможно, демонстрируя тем шаткость и неустойчивость самого мироздания), плохо закрепленные доски то и дело поскрипывали, создавая нелепый аккомпанемент джазовой музыке, которая до сих пор слышалась из радиоприемника. А из самих досок железными грибами росли шляпки гвоздей. Их постоянно вдавливали, но "грибы" с тем же постоянством вновь прорастали и прорастали... Единственной художественной ценностью в квартире (да и ценностью вообще) являлась книжная полка с потрепанными коллекционными изданиями. Если бы не она, тут только от одиночества можно было сойти "с пути разума" (свихнуться, короче). Кстати, джаз! На этой волне, помимо него, еще...
-- Анатолий Ефимович, вы не возражаете, если я поищу в эфире что-нибудь... в общем, что-нибудь? Потом назад поставлю вашу любимую музыку. -- Квашников был уверен, что в такой мелочи хозяин ему не откажет.
-- Да пожалуйста! -- Гаврилов уже разлегся на диване, положил руку на голову и прикрыл глаза.
Приемник был старым, с потертой местами черной краской и огромной (на весь корпус) прямоугольной ручкой. Год издания: 1960-ый -- но это так, навскидку. Погрешность может составлять 10 лет, не больше. Иваноид принялся медленно покручивать ручку, и по шкале с частотами поползла красная вертикальная палочка (он не знал, как она называется). Музыка резко стихла, а приемник болезненно зашипел и закряхтел, будто своей древней электроникой пытался уловить космические шумы. Вдруг опять заиграла музыка и... опять джаз. Это выглядело совсем уж не смешно. Квашников быстрее стал перескакивать с волны на волну -- шумы... джаз... шумы... джаз... снова шумы... снова джаз... И так по всему диапазону. Даже ни одной глупой реплики не услышал, везде только музыка и только джаз...
Ему стало страшно.
Странный радиоприемник оказался лишней ложкой дегтя в бочке с таким же дегтем. Может, он просто сломан? Квашников сильнее схватил облезлый веник и принялся делать вид, что подметает пол. На кухне Контагин, в свою очередь, делал вид, что моет посуду. То есть, он брал уже помытые тарелки и совал их под кран, до сих пор не переставая удивляться -- откуда все же в этом здании вода. Один только Косинов занимался делом -- тщательнейшим образом осматривал все вокруг. Ему уже начало казаться, что его идея была ошибочной, уже хотел сказать: "парни, пойдем отсюда". Но сказал совсем другое:
-- Зомби, есть какие мысли?
Контагин к тому моменту по третьему или по четвертому разу перемывал одни и те же тарелки и, пожалуй, более глупым занятием не занимался всю прожитую жизнь. На вопрос, прозвучавший сзади, он только отрицательно покачал головой. Обленившийся язык не желал произнести даже коротенькое "нет". Все функции его организма словно перетерпели редукцию и выродились в однообразные движения руками по краям тарелок. Но вдруг Зомби завис... остановились даже его мысли, а сам он уставился в стену перед собой. Как и все прочие, эта стена была сплошь и рядом обклеена газетами -- никчемными старыми газетами с множеством заголовков, статей и черно-серых фотографий, порой даже перевернутых вверх ногами.
-- А ну, посмотри! -- Механизм внутри тела Контагина вновь заработал, точно ему только что поменяли питающие аккумуляторы. -- Читай!
Косинов послушно уткнул взор именно в то место, куда указывал палец товарища. Обалдеть, как все просто! На одной из газет большими черными буквами темнело название "сенсационной" статьи: "ПАДЕНИЕ ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА. ЗАГАДКА РАЗГАДАНА?" А внизу была изображена пустыня с неким подобием взрыва, по ее краям совсем уж мутными пятнами лежали поваленные деревья.
-- Что за этой стеной?
-- Неужели так сложно догадаться? -- удивился Контагин. -- Пятая квартира. Ну как... срываем газету?
-- Наверное, надо бы сначала спросить у хозяина...
-- А если он не разрешит? Скажем, случайно так вышло... да приделаем назад, в конце концов!
Зомби, не спрашивая больше ничьего мнения, принялся отрывать газету за газетой, которые были приклеены реально на чьих-то соплях. Сначала показалось что-то металлическое и совершенно неправильное для данного места, но уже очень скоро стало понятно -- прямо в стене находилась небольшая дверь, которая могла вести гипотетического искателя приключений только в соседнюю квартиру и никуда иначе.
-- Анатолий Ефимович, можно вас на одну минуту? -- Косинов решил все же без спроса не самодельничать.
Гаврилов, покачиваясь на неустойчивых костылях, около минуты рассматривал странную потайную дверь, что находилась в его собственной кухне. Ну честное слово, прямо как папа Карло, который впервые услышал, что за старинным холстом с нарисованным очагом располагался целый театр. Аналогия с детской сказкой навязывалась сама собой.
-- Ребята, сам испытываю шок, я понятия не имел да и сейчас не имею, что там такое... Газеты-то не я клеил, а предыдущие хозяева.
-- И вы также не знаете, кто живет в соседней с вами пятой квартире, -- уточнил Косинов, заранее догадываясь, каким будет ответ.