-- Тебе легко говорить, красавчик, к тебе девки так и липнут. Вон, у тебя глаза как изумруд...
-- Не изумруд, а аквамарин. Сколько можно повторять?
-- Да какая разница! А у меня что за глаза -- черные как две дыры.
Косинов поднялся с кровати, удивленно посмотрел на своего товарища по несчастью, жрущего этот бесконечно длинный огурец, и почему-то улыбнулся. Этакой кривой улыбкой: в одну сторону.
-- Ошибаешься, братец. Ты знаешь, что есть такой полудрагоценный камень гагат? Он черного цвета со смолистым блеском. Так вот -- твои глаза по всем показателям цвета этого камня.
Контагин приподнял голову над подушкой и проглотил, наконец, остаток огурца:
-- Правда, что ли? Выходит, я тоже красавчик?
Потом минут пять просто молчали, пока в комнате не появился сэр Квашников в семейных трусах в цветочек, точь-в-точь как у волка из "Ну, погоди!" Он подошел к столу, приговорил к смертной казни целых две ложки салата, потом произнес:
-- А еще, говорят, компьютерные игры для тупых. -- И запил салат смачными глотками апельсинового сока.
Контагин поначалу хотел гордо игнорировать последнюю фразу, колючее сплетение звуков, которое, пролетая из одного уха в другое, прошлось как пила по нервам. Для этого он даже демонстративно зевнул и повернулся набок. Потом что-то там кольнуло в области гордости, он резко развернулся:
-- Вот скажи мне, Иванушка! -- Ну надо же! Впервые в жизни не "Иваноид", а именно "Иванушка". Для того, чтобы сказать такое Квашникову в лицо, необходим минимум тривиальный набор смелости (наглость, бесстрашие, бесшабашность). -- Вот скажи мне: ты считаешь, что просмотр телевизора и чтение книг -- это признак более высокого интеллекта?
Тот лишь равнодушно передернул плечами, он и не думал обижаться:
-- Смотря какие книги читать...
-- Смотря в какие игры играть. Такое не приходило на ум?
Вот и исчерпаны все аргументы. На всякий тезис находилась своя антитеза, на всякое изложение скользкого факта -- особое толкование данного факта. Как извечная борьба противоположностей, которая в принципе не может закончиться победой ни одной из сторон, ибо она -- суть диалектики. В импровизированный диспут по казуистике встрял молчащий целую минуту Косинов. Он грамотно смастерил на лице умную гримасу и произнес без тени иронии:
-- Зомби, ну согласись, что подавляющее большинство игр все же примитивны по своей сути: бегать с пушками, палить во все, что движется, и в тысячный раз по счету спасать мир.
Вот тут Квашников не сдержался от сардонической улыбки:
-- Спасать мир -- это же скучно... Вот разрушать мир, -- он направил себе в рот еще одну ложку салата и выставил вверх оба больших пальца, -- это весело! Черт побери!
Как ни странно, но с последней репликой согласились все трое. Тут Иваноид, внезапно о чем-то вспомнив, хлопнул себя по лбу и зачем-то побежал в ванную, там он залез в карман своей постиранной рубашки, достав треклятую пластинку домино.
-- Зомби, у меня ж для тебя подарок имеется! Лови!
Маленький черный параллелепипед полетел по воздуху, вращаясь при этом по неправильным осям и напоминая собой кусочек угля, который угодил аккурат Контагину в лоб, так как ни левая, ни правая рука не успели перехватить его вовремя. Вот и помирились. Квашников, щеголяя по комнате цветастыми трусами, подошел к ставням и послушал погоду на улице. Буря все не унималась, и сей факт заставлял серьезно задуматься. Уж не это ли тот самый "Шторм", о котором постоянно говорится в стихах Сочинителя? Ветер ревел стаей охрипших волков, порой его порывы достигали столь неистовой ярости, что заставляли жалобно поскрипывать непробиваемые для всех родов войск ставни. И лил вечный дождь... Он лил, лил, лил. Хлестал потоками воды слева направо да сверху вниз, словно перекрещивая этот грешный мир и пытаясь хоть немного очистить его от скверны. Отстранившись от окна, Квашников сделал свое метеорологическое заключение:
-- Погода просто замечательная: ливень, гроза, распутица! Все готы и эмо радостно бегают по лужам! Эх, где наш далекий, прекрасный город... -- Потом немного помолчал и добавил: -- Зомби, это ты во всем виноват!
Контагин высоко вздернул брови и состарил свой лоб лет на пятьдесят:
-- Почему я?
Иваноид лениво махнул рукой:
-- Просто надо было хоть кого-то обвинить в творящемся безобразии. Ты тупо ближе всех оказался.
-- А... понимаю. Юмор такой, чисто человеческий. Нас, представителей мертвого мира, прикалывает совсем другое: что-нибудь про вурдалаков, носферату, ведьм, оживших покойников, жителей ада. Все анекдоты должны начинаться словами: "Идет веселый-веселый мужик по темному-темному кладбищу...", или так: "Однажды в аду отключили отопление и горячую воду...", или вот еще: "Покойник-клаустрофоб, увидев что его закрывают в гробу, сбежал с собственных похорон и сказал: "Ну вас всех на фиг!""...
-- Так, Зомби! -- Квашников похлопал себя по трусам, огляделся, подошел к своей раздолбанной кровати и поднял оттуда зажигалку. -- Пока ты мне мозг в астрал окончательно не вынес, давай-ка лучше закурим, а?
Тут Контагин заметно погрустнел и вздохнул настолько искренне, что этому вздоху поверил бы сразу даже сам Станиславский, без колебаний.
-- Закончились у меня. Недавно пустую пачку выкинул.
Иваноид опять ретировался в ванную комнату и вернулся оттуда с измятой "Pall-Mall". Пошелестел в ней пальцами, потянул паузу как в театре, дабы нарастить интригу, потом весело подмигнул левым глазом. Даже его знаменитые веснушки засветились:
-- Как раз две сигареты осталось! Живе... хотя нет, термин "живем" для тебя как оскорбление. Короче, существуем! Косинус, ты являешься свидетелем идиллической картины: представитель смертных и представитель нечисти, как два брата, выкуривают по последней сигарете. Держи, Зомби!