Контагин дрожащими руками принял подарок. Его губы соединились с фильтром с такой страстью, которую не ведали даже в прикосновении женских губ. Зажигалка, уже неоднократно спасающая их в сложных ситуациях, пришла на помощь и сейчас. Ее желтоватый огонек стал почти священным, даже спортсмены к своему олимпийскому огню не относились с таким благоговением. Он покружил в воздухе, подразнил своим высокопарным сиянием всемогущий электрический свет, потом подлетел к одной сигарете, к другой -- и горделиво погас, выполнив текущую миссию. Дым проник в голову, все обитатели которой (мысли Малые и Великие) тоже являлись заядлыми курильщиками. Все мысли решили собраться на симпозиум в Троне Сознания, оставить свои думы и сделать перекур. Они вдыхали поступающий дым, млели от счастья и даже на некоторое время прекратили разногласия между собой.
Табачный дым заполонил комнату, и все ее позолоченное убранство (в первую очередь изящные обои) стало выглядеть как сквозь легкий туман, подернутым сизой рябью в глазах. А слабый пьянящий эффект самого табака добавлял штрихи некой ирреальности в происходящее. Квашников, чья душа отдыхала, нежно окутанная никотиновыми облаками, со смешанными чувствами наблюдал за тем, как рдеющий кончик сигареты мало-помалу ползет к своему финишу, к фильтру. Хотелось притормозить его, но когда-то неизбежно наступит последняя затяжка, за гранью которой -- неизвестность.
-- Зомби, а ты сколько без курева можешь протянуть?
Контагин пустил в свободное плавание пару небольших колец, остальной же дым двумя струями выдул через ноздри.
-- Да хоть неделю, хоть две. Только маяться буду.
-- Аналогично. Может, у девчонки попросим этого, термоядерного... "Беломорканал" называется. Интересно, в наших магазинах такой реликт найдется, нет?
Косинов резко встал с кровати, причесывая пальцами растрепанные волосы:
-- Парни, о чем вы вообще думаете? Где третий ключ искать будем?
-- Ждем твоего мудрого совета, -- Квашников произнес это, не вынимая сигарету изо рта, поэтому все слова получились пережеванными.
-- Я понятия не имею, что за "подвиг" мы должны совершить! Никакого наме...
Речь оборвалась, и три человеческие фигуры замерли в том положении, в котором не до конца отзвучало слово "намека". Причина -- неожиданно раздавшийся отчетливый стук в дверь. Тут же еще один. Выпускники девятой школы переглянулись, обменявшись застывшей мимикой на лице. У Контагина фильтр сигареты прилип к нижней губе, и теперь она нелепо свисала, готовая вот-вот сорваться.
-- Кто бы это? -- почти шепотом спросил Косинов. Как будто остальные знали ответ! И сразу же изложил собственные версии: -- А если сам Сочинитель стихов? Может, сын Гаврилова? Помните, тот рассказывал...
Стук повторился в третий раз. И посильней.
-- Ладно, я открою. -- Квашников поднялся, спешно сунув в рот остаток сигареты.
Вот она, последняя затяжка! Как не хотелось совершать ее в столь нервозной обстановке... Он затушил окурок и направился к двери, задерживая подольше табачный дым в легких. Но у самого порога вдруг остановился в тревогах и раздумьях.
-- Иваноид, что-то не так? -- Из комнаты высунулась взлохмаченная, веками не ведающая расчески голова Контагина.
-- Если что-то пойдет не так, на моем лице появится гримаса ужаса. Следи за его выражением. -- После этих напутственных слов пару раз щелкнул дверной замок.
В мире прекрасных грез и безудержных мечтаний появилась аномалия. В подъезде стоял Шестиглазый, почти неподвижно -- памятником собственному существованию. Его лысая, потемневшая от химических опытов голова с длинной бородой слегка склонилась, двое очков медленно сканировали пространство, а огромные глаза под ними немигающе смотрели вперед. Аж жуть брала. Но Квашников лишь разочаровано вздохнул.
-- Вы зе мои младсые, м-ня, наутьные сотрудники? -- Статуя пошевелилась. Надетый на нее синий халат поменял геометрию своих складок. Неестественно громоздкие тапочки потерлись один о другой.
-- Ну, типа того.
-- Поднимитесь ко мне на третий этаз, есть дело. -- Скрипучий старческий голос отдал свой приказ, после чего Чичиков развернулся и шаркающей походкой кандидата в покойники направился в сторону лестницы.
Секунд пять не отпускало чувство, что к ним явилось привидение профессора. Может, он уже помер там, надышавшись разных химикатов? Квашников прошелся на кухню, потом обратно к двери и снова на кухню. Посмотрел в застывшую морду оленя с ветвистыми рогами, на которых до сих пор висела ленточка с выпускного, поправил ее и сел на ближайший стул.
-- Надо идти! -- уверенно заявил Косинов. -- Вдруг это как-то связано с нашим заданием?
-- Да идем, идем.
По лестнице до третьего этажа поднимались молча, каждый со своими мыслями, среди которых не находилось ни одной радужной. Все вокруг было окутано тревогой и подозрениями. Чуть приоткрытая дверь квартиры N9 молча приглашала войти внутрь. И вот опять болезненно пожелтевшие стены, прожженный во многих местах линолеум, но главное -- запах "наутьных" экспериментов, который можно спутать только с запахом элитной помойки. Вся таблица Менделеева ударила в нос, от чего постоянно хотелось чихнуть. Чичиков колдовал у одного из столиков, заставленных мензурками, но слух по старости еще не растерял и быстро обернулся, когда гости вошли. Первым делом он выставил костлявый морщинистый палец в сторону Квашникова:
-- А этот субъект, м-ня, потему в одних трусах и басмаках?
Контагин за ответом в карман не полез:
-- Он с другой планеты, там все так ходят.
-- А-а-а... -- понимающе протянул Шестиглазый и несколько раз кивнул. Все четыре линзы поиграли оранжевым светом, который источала эксцентричная люстра (та, что с птичьей клеткой вместо абажура). -- Я позвал вас сюда для того, тьтобы отметить отень вазное событие в истории. День розденья!
Профессор взял со стола три продолговатые пробирки с бесцветной жидкостью и раздал их своим "младшим научным сотрудникам", четвертую оставил себе. Контагин нюхнул пару раз, пожал плечами и несколько разочаровано произнес: