Рама пошаталась, повозмущалась, даже пару раз гневно скрипнула, но была удалена без особых усилий. Целый океан свежего воздуха хлынул с просторов внешнего мира: освежил лица, потрепал волосы, наполнил легкие пьянящей чистотой...
-- Вот она, СВОБОДА! -- закричал Контагин.
На улице стояла ночь. Небо заволокло какой-то хренью, в следствие чего звезды и путеводительница-луна временно отсутствовали. Дождь, кстати, прекратился, оставив после себя несколько легкомысленных ветров, которые кружили вокруг здания, играя меж собою в догонялки и завывая при всяком проявлении эмоций. Того, что творилось внизу, тоже не видать -- ночь находилась в зените и скупилась даже на каплю света.
-- Так! -- Квашников резко выдохнул. -- Делаем вот что: еще раз прошвырнемся по всему пятому этажу и внимательно ищем...
-- Что именно? -- спросил едва отошедший от депрессии Косинов.
-- Ну... сам не знаю. Хоть что-нибудь, что поможет нам спуститься.
Порыв обладал сомнительным благородством, но наверняка был единственно разумным в данных обстоятельствах. Слонялись все вместе с одной на троих зажигалкой, заглядывали во все уголки, осматривая все без исключения комнаты. Из предметов интерьера везде только шприцы, поначалу просто раздражавшие, а теперь уже приводившие в бешенство. Их со злостью отшвыривали, но те, звякая да подпрыгивая, попросту перемещались с одного уютного места на другое. Улов оказался крайне небогат: лишь Зомби обнаружил для своей коллекции три лишних доминошки -- 0:4, 3:4, 3:5. Каждый раз он радостно подпрыгивал и кричал: "мое! мое!" К Иваноиду так и подкатывало искушение либо врезать ему по морде, либо осадить в изящном риторическом жанре, но он вдруг резко выпрямился и сказал совсем другое:
-- Пошли за мной, на первый этаж!
Снова замельтешили нескончаемые ряды ступенек, а само здание как бы выросло на целую четверть. Оказавшись в первой квартире, Квашников продолжал командовать:
-- Снимаем простыни, пододеяльники и связываем их между собой. Какая там высота?
Косинов прикрыл один глаз и начал что-то подсчитывать:
-- Думаю, по три с половиной метра на каждый этаж. Плюс еще метр. Ну, где-то пятнадцать...
-- Ерунда! Спрыгнем если что, не стеклянные. Только узлы туже завязывайте! Да, и те два больших полотенца из ванной еще притащите.
Импровизированный канат увеличивался на глазах и походил больше на тряпочную разноцветную змею. Да что там "походил", он ей по сути и являлся.
-- Слушайте, ленточки с выпускного надо не забыть. Это святое, -- произнес Косинов. -- И еще вот что я думаю: надо будет вернуться сюда с журналистами да репортерами. Пускай этих придурков сначала по местному телевидению покажут, а потом и на всю страну. Может, "Титиков" к тому времени свой порошок изобретет, хоть вместе посмеемся.
-- Да уж, приключения незабываемые! А что? Мы хотели оригинального выпускного -- мы его и получили. К фортуне какие претензии?
И снова сумерки пятого этажа... Следы от прошедшего когда-то пожарища зияли повсюду, словно Некто черными лапами хотел художественно расписать стены, а получилась такая вот невзрачная мазня. Угнетающая, отпугивающая, в чем-то даже нервно-эпичная. Кухня квартиры N15 являлась последним уровнем лабиринта. Так, так, так... надо оглядеться.
-- Так, так, так... надо оглядеться! -- произнес Квашников, разматывая вокруг себя самоделочный канат. -- Вот же оно!
Прямо под окном находилась холодная батарея отопления, куда немедленно и прикрепили один конец простыни.
-- Этот узел нужно туже всех завязать! А ну-ка, потянули еще разок! -- Иваноид лишний раз посветил зажигалкой, дабы убедиться, что все в порядке. -- Зомби, ты лезешь последним. А это великая честь и великая ответственность.
-- В чем логика?
-- Логика в том, что ты самый легкий. Если спустимся мы -- ты уж и подавно.
Квашников первым схватился за простыни и медленно выволок свое тело наружу. Вспомнились недавние уроки физкультуры и частая реплика физрука: "Только для дураков спуск легче подъема, а для умных -- и то, и другое искусство!" Прохладный ветер теребил вспотевшее тело, принеся на незримом хвосте вместе с чувством свободы угрозу банальной простуды. Он принялся медленно опускаться, считая один за другим экспромтом повязанные узлы. Прыжок! И ноги коснулись земли! Первый раз за последние несколько суток Иваноид почувствовал именно землю, а не бетонный пол.
-- Жизнь прекрасна до ужаса! -- закричал он во все концы ароматной темноты, многообразные запахи леса тут же вскружили голову. -- Эй, Косинус, давай следом! Импровизируй!
Ночь в реале стояла глухая: траву под ногами кое-как можно было разглядеть, и то нагнувшись. Куда идти? Как искать направление? Сразу же возникли сомнения: может, не стоило так торопиться, а подождать до утра? Ведь спали в мягких теплых кроватях как белые люди. Земля чуть дрогнула, и рядом материализовался Косинов, победитель дамских сердец, причем -- всех без исключения возрастов.
-- Тьфу на вас, мерзкие демоны! Мышата выбрались из мышеловки! -- Вот его первая фраза по эту сторону здравомыслия.
Контагин, спускаясь по простыням, все время причитал:
-- А если я упаду... если я камнем в бездну пойду... -- извергаемые им случайные звуки сложились почти в стишок, потом он заржал как ненормальный: -- Аэропорт, запрашиваю разрешение на посадку! Эй, вы двое! Освободите место!
-- Зомби, ты вообще мог бы лететь, махая руками. С твоим мертвым телом по любому ничего б не случилось, дурнее чем теперь ты бы тоже не стал, хоть камнем падай. -- Иваноид, оставив подколы, начал пристально вглядываться в темноту. -- Что-то деревьев не видать...
Контагин приземлился мягко, как кошка -- одновременно на четыре лапы. Еще и мурлыкнул при этом.
Сквозь щели на ставнях проникали робкие лучики света, но для освещения местности у них попросту не хватало силенок. Все, на что они были способны -- это кое-как очертить контуры самого здания, небрежно и довольно размыто. Пятиэтажный дом возвышался темным монолитом, спаянным с сумерками ночи неведомой силой. Затем где-то высоко-высоко проснулся Хозяин всех ветров, посмотрел на беспорядок в своих владениях и разогнал по сторонам неуклюжие, обожравшиеся влагой тучи. Наконец выглянула полная луна, и болезненно-бледный свет, позаимствованный ей у солнца, залил собой всю округу. Луна постоянно чем-то болела и не могла светить ярко, по-настоящему. У троицы выпускников языки прилипли к гортани и долго не могли смоделировать ни одной внятной фразы. Ошалевшие мысли сгрудились в кучу и капитулировали: "мы потеряли способность думать и соображать". То, что они увидели вокруг, наверное, сошло бы за декорации к какому-то фильму, сошло бы за сюжет к сказке про всякие чудеса... сошло бы даже за неудачный розыгрыш, если б в нем присутствовала хоть какая-нибудь логика...