Но Зомби поступил иначе. Он медленно-медленно встал и так же неспешно принялся подниматься по ступенькам, почти не дыша, держа руку в одном положении. Муха ползала по ней, сладострастно слизывая капельки пота и, конечно же, своим восьмибитным умом ничего не подозревала. Так Контагин оказался прямо перед здоровенным, чуть меньше человеческого роста, пауком. Совсем приближаться он побоялся, поэтому просто протянул слегка онемевшую от неподвижности руку. За сотую долю секунды Аристарх Вениаминович слизал свое лакомство -- лишь показался и тут же исчез его заскорузлый, шершавый язык.
Пластинка домино 0:0 лежала у Зомби на раскрытой ладони...
И так страстно хотелось, чтобы на этом их скитания закончились.
Не помня своего имени, Контагин в спешке покинул пятиэтажное здание и только теперь разрешил себе открыть глаза. Поначалу -- лишь темнота и размытые аморфные пятна. Действительность возвращалась как медленно проявляющаяся фотография: сначала вырисовывались слабые контуры объектов, потом появились формы этих объектов и лишь в последнюю очередь мир раскрасился в присущие ему цвета. Одновременно с тем, свечение в пятиэтажке начало заметно гаснуть: многочисленные пни уже не слепили прожекторами в небо, забор из бревен потемнел и потихоньку обретал естественную окраску, трава стала фисташковой, затем -- просто зеленой, а затем -- темно-зеленой. Его одноклассники стояли и терпеливо ждали хоть каких-то слов. Первое, что произнес Зомби, звучало неожиданно:
-- Я уже в гномиков начал верить...
Пьяный Лединеев с таким усердием закивал головой, что очки опять сползли на кончик носа:
-- Да-да! Они здесь бегали с огромными бензопила...
-- Заткнись! -- резко осадил его Квашников и уже нормальным голосом обратился к тому, кто вернулся из Сумасшедшего дома: -- Ну как? Чего там?
Контагин продемонстрировал всем последнюю доминошку, но в его комментариях сложно было связать логикой и пару фраз:
-- Не пойму! То ли секта какая... пьют, гуляют... паук вырос и стал монстром... глюки... муха еще проклятая летала, кое-как поймал! Сматываться надо отсюда! Самым срочным образом!
Зомби, утерев внутренней стороной пуловера вспотевшее лицо, подошел к железной двери, но потом остановился и еще раз поглядел назад. Загадочное свечение практически угасло и выродилось во что-то тлеющее, лениво струящееся из открытых окон, по цвету темно-оранжевое, по сути -- мирное и спокойное. И в момент, когда самым ярким источником света опять являлась луна, вроде все встало на свои места. Еще бы повернуть луну другой стороной -- и вообще замечательно. Зомби вставил пластинку домино в оставшуюся пустую ячейку. Где-то что-то щелкнуло, и дверь сама собой отворилась.
Их встретила непроглядная темнота, почти полный визуальный вакуум, в котором кое-как виднелись собственные пальцы. Еще этот холодный неприветливый ветер, дующий отовсюду одновременно. Квашников включил зажигалку и, прикрывая ладонью огонек, поднес ее к земле. Трава росла везде по всей округе, только она почему-то была... черного цвета.
-- А куда девался лес? -- даже не удивился, а возмутился Косинов.
Насколько просматривал взор -- вокруг ни деревьев, ни пней, ни даже мелких кустарников. Только одна трава, трава, трава. Цветов -- и тех не наблюдалось. Да... таких темных ночей в здешних местах отродясь не видели, Квашников погасил огонек: и одним жестом словно погрузил себя и остальных во вселенский мрак.
-- Ни черта не понимаю! -- почти закричал Контагин. -- Луна-то куда исчезла?! Она ведь только что...
Все четверо вскинули головы вверх и узрели размером на всю галактику черный квадрат Малевича. Ни единой звездочки, хотя полминуты назад их можно было насчитать около сотни. Ну не могли так быстро тучи...
-- Идем обратно! Срочно! Тут что-то не так! -- скомандовал Квашников и первым ринулся к двери.
Увы и ах! Дверь больше не открывалась. Находясь по другую сторону бревенчатого забора, на свободе, к которой так стремились, внезапно начали сомневаться: свобода ли это? Иваноид стучал кулаками по глухонемому железу и орал в состоянии близком к истерике:
-- Да что здесь происходит?! В чьем бреду мы находимся?!
Лединеев трезвел с каждой минутой. Вместе с порывами естественных воздушных масс из его организма выветривалось состояние хмельной эйфории: когда его дух, оставив валяться в траве пьяное тело, путешествовал по экзотичным астральным областям, парил над землей с ее вздорными проблемами, блаженствовал и восхищался собой. Теперь же дух камнем вернулся назад в измученное тело, страдающее от жажды, холода и похмельной депрессии. Внутри -- кромешная тьма, которая перетерпела инверсию и выплеснулась наружу, залив весь мир такой же, как она, темнотой. Вундер еще надеялся, что полное отсутствие света в лесу -- это следствие его личного угнетенного состояния, своеобразная "белочка" в черном наряде.
-- Попить бы сейчас... -- он застонал и схватился за голову.
Квашников плюнул в пустоту:
-- А ты свистни своим гномикам, пусть тебе пива притащат... Придурок!