Выбрать главу

   -- А как же свет в конце тонне...

   Контагин прервался на полуслове, он резко вскочил на ноги и залез рукою в один из карманов, вытащив оттуда лишь горсть черного пепла. Залез в другой карман -- тот же результат. Никаких алмазов! Миллионы воображаемых долларов секундой обернулись в настоящий прах. Квашников, наблюдая за ним, только мило улыбнулся:

   -- Что, Зомби, законы алчности в этом мире не работают? А ты попытайся пособирать песок под ногами, вдруг за следующим забором он превратится в золотую россыпь?

   Кстати, о мире... Здесь от края земли до другого края простиралась песчаная пустыня, в которой лишь кое-где торчали, как каменные памятники, островки скал. Со стороны левого горизонта, далеко-далеко вдали, тянулся горный хребет. Сложно судить насколько здесь расстояния соответствуют привычному глазомеру, но до подножий гор навскидку было километров пятьдесят, не меньше. Глядя на невзрачную пустыню, Лединеев жалобно произнес:

   -- И здесь не будет воды... пить охота, хоть подыхай. Еще и мышцы ломит... как-никак пару вселенных пешком протопали.

   Квашников слегка погладил непривычную щетину:

   -- Запомни, Вундер, мышца у мужчины одна. Все остальное -- это мясо.

   -- Ну просто иррациональное остроумие... -- траурно огрызнулся Лединеев.

   Воздух постоянно был насыщен каким-то либо тикающим, либо цокающим звуком. Косинов, как самый зрячий, вгляделся внимательней в горный хребет и... оба на! Знакомая картина! Это, оказывается, не просто горы: вершина каждой из них заканчивалась циферблатом с медленно ползущими стрелками. Более того, при тщательном рассмотрении выяснилось -- то, что раньше показалось торчащими из песка скалами, тоже являлось по сути своеобразными часами. Вот совсем вблизи вальяжно лежал в песках увесистый камень-валун, по его краям были нанесены продолговатые углубления, отмечающие время. А три каменные стрелки (часовая, минутная и секундная, самая тонкая) двигались по кругу, как им полагается законами местной природы. Чуть подальше неким трезубцем торчала небольшая скала, но приглядевшись, даже человеку со слабым зрением стало бы видно, что внутри каждого из трех зубьев вращался продольный барабан из базальта (примерно как в игровых автоматах), а на самих барабанах (уже несложно догадаться) имелись цифры от 1 до 12, нанесенные туда яркими красками. Барабан с фиолетовыми цифрами крутился быстрее всех и, соответственно, отсчитывал убегающие в вечность секунды. По всей поднебесной мягко и ненавязчиво для слуха разносилось несмолкаемое "тик-так, тик-так, тик-так..."

   Тропинка, кстати, продолжалась -- вот что главное. Дорожка чуть притоптанного песка начиналась у двери и, пересекая пустыню, уводила в зыбкую даль -- туда, где висело марево сухого разогретого воздуха, в котором, как сказывают странники степей, иногда случаются зрительные миражи: некого рода аттракционы иссушенного зноем разума. Это был, однако, единственный мир с синим небом над головой. Ну наконец-то! На небе даже кое-где плыли ультрамариновые облака: чуть сонливо, никуда не спеша. И почему-то уже никого не удивлял факт, что все без исключения облака по форме напоминали часы: будильники, электронные табло, ручные, настенные, башенные -- да какие угодно. Загустелый синий туман, их субстанция, неряшливо пытался изображать стрелки и бегущее время. Вон, прямо над вершинами горного хребта висело прямоугольное облако с размытыми меняющимися цифрами.

   -- Да... -- протянул Квашников. -- Картина, писаная космическим маслом и безумными красками. Всякая критика должна заткнуться.

   -- Идем! -- На этот раз Косинов решил возглавить шествие. -- Где-то же должен быть конец!

   Началось долгое странствование по пустыне, усугубленное двумя вещами: восходящим солнцем и, как следствие, приближающимся зноем. Небо над горным хребтом все ярче и ярче озарялось: далекие циферблаты, почти нагроможденные друг на друга, блестели уже яростно и надменно, а в цвете облаков незапятнанная ранее голубизна смешалась с некой агонизирующей красной стихией. Будто невидимый шалун пытался поджечь влажные облака, но они лишь пассивно рдели, при этом упорно отсчитывая каждое свое время.

   Вот наконец-то солнце выглянуло из-за горных вершин. Оно было в виде абсолютно круглого циферблата с золотым ободком, тремя красными, даже скорее пурпурными, стрелками и мелкими желтыми цифрами по краям. Все светилось. Все сияло. Все лучилось пока еще не осознанным торжеством. Наверное, просто радовалось миру.

   -- Ну, это хотя бы логично... -- пробурчал под нос Квашников, он лишь на пару секунд глянул в сторону восхода и вновь уперся взором на бегущую под ногами тропу.

   Шли долгие часы блуждания среди зноя и горячего песка. Жажда и усталость одолевали уже всех, а конкретно про Лединеева и говорить нечего. Без слез на него сейчас и не посмотришь. Он плелся метрах в ста позади, иногда падая, иногда вставая -- так что небо и земля периодически менялись местами. В голове крутилось одно: "не дойду... не дойду... воды бы хоть глоток..." Демон похмелья просто не мог нарадоваться, как сильно мучилась его жертва! Другие демоны, перед которыми хотелось похвастаться, наверняка не способны на такие пытки. Поднявшееся из запредельных недр солнце хоть и выглядело неестественно-абстрактным, но припекало вполне даже реально. Пески разогревались, воздух тоже. Про воду в этом мире слухом не слышали и скорее всего не знали, что она вообще где-то существует. Слово "оазис" также вряд ли найдется в местном толковом словаре. Вместо оазисов повсюду из песков торчали часы. На них уже никто не обращал внимания, но торчать они от этого не переставали. Сделаны они были из самых разных горных пород -- одни из темного базальта, другие из прозрачной слюды, третьи из белого фаянса, четвертые из экзотичной вулканической пемзы. Но чаще всего попадался простой камень. На всех были вырезаны циферблаты, на всех двигались стрелки и показывали абсолютно разное время. Непонятно, что за странный сакральный механизм скрывался у них внутри, но все двигалось и безупречно работало. Нескончаемое во времени "тик-так" уже действовало на нервы как "бум-бум".

   Справа показался продолговатый каменный пригорок, напоминающий расстегнутые ручные часы, лежащие плашмя. Раскинутые ремешки этих часов отчасти завалило песком, но стрелки, что располагались на самой вершине, аккуратно вращались, созданные безымянным мастером из красивого зеленого нефрита. В лучах солнца они выглядели просто великолепно. Ослепляли изумрудной зеленью и вызывающе контрастировали с монотонной желтизной песков.