Я проявился и повернулся к Сереге:
— Убирай книгу! Твоя очередь, — однако тот лишь зарылся в книженцию поглубже и отрицательно замотал из-за своего укрытия головой, — Макс?
— Рога? — вопросил тот в ответ, и я, смиренно сложив руки на груди, поклонился. Не хочет как хочет!
— Мяу. Мяу-мяу-мяу… — заметила, вернувшись, Машандра. Но поняв, что понимают её не все, перешла на человеческий.
— А кого тебе нарисовать? — взяв у меня писчее перо, спросила она, с видом эксперта оценивая холст.
— Тоже тигра! — решил я, усаживаясь поудобнее и закрывая глаза.
Спустя какое-то время Серега произнес как-то неуверенно.
— Что-то на тигра не очень похоже…
— А я не умею рисовать тигров… Поэтому решила нарисовать дюгоня… — ответила Машандра.
— А дюгоней умеешь? — поразился я, открывая глаза, но Маша лишь покачала головой с сожалеющим видом…
Вскоре нам принесли обед ребята с пятого курса, правда, чуть не уронили сумки, увидев нас с Машей… Сэм проверил наши успехи и, убедившись, что часть коллектива все это время пинала балду, часть вообще на вопросы не реагировала, и только Серега занимался, махнул рукой и скорбно молча ушел.
Несколько раз приходила Анастасия и устраивала мне разнос, отмывая Машу, несмотря на все её сопротивление, и уводила с собой. Но Маша каждый раз возвращалась, и мне приходилось проявлять чудеса фантазии и придумывать новую маску: сначала кошки, потом тигра из джунглей Второго материка, а потом и вовсе придуманного мною тигра. Плюсом этих набегов было-то, что возвращаясь, Маша приносила какую-нибудь новую игрушку, а то ладушки быстро надоели, поскольку я слишком часто побеждал! А вот в те же шахматы было интересно играть.
— Коняшка! — заметила Маша, делая ход конем и ставя мат.
После того, как я уяснил правила, мне удалось выиграть всего несколько партий. Две — благодаря уменьшению купола невидимости до размеров фигурок, и еще парочку — благодаря обычному жульничеству! А после ужина Маша ушла встречать Веронику.
— У меня хорошие предчувствия! — заметил я, поднимаясь и разминая мышцы.
Только что заходившая Анастасия решила часть проблем с уборкой, реквизировав все добытые Машей игры. Правда, еще и накричала, но к этому уже все привыкли… Что ни говори, а готовиться мне понравилось! Фактически, единственным минусом было то, что Сереге пришлось делиться с Машей своей порцией, поскольку пятикурсники на неё еды не приносили… Но я с этим мирился, подъедая у Макса.
— А у меня нет, — решил Серега. Он выглядел очень уставшим, — Мне кажется, нас размажут. Ладно, до завтра… — попрощался он и ушел.
— Пессимист какой! — заметил я Максу, но тот не прореагировал.
— Я говорю — пессимист какой, — обратился я к Фунтику, и тот, оторвавшись от поедания чего-то невидимого, согласно зажжужал, — Приятного аппетита… — заметил я и завалился в кровать. Я тоже чувствовал себя немного уставшим после активной подготовки…
— Что он жрет? — всполошился Макс, но я только отмахнулся от подозрительного черного.
.
— Ну, что? Пошли к Соколу? — поднявшись и как следует потянувшись, спросил я.
— Ты думаешь это… — начал Макс, но не закончив, махнул рукой, — Пошли.
— Что? — удивился я.
— На слове "думаешь" понял, что глупость сморозил, — равнодушно заметил Макс.
Я пожал плечами, накрыл нас куполом и потихоньку спустил из окна… До дома Сокола мы добрались без приключений, хотя в парке этим утром было особенно оживленно. По дороге Макс несколько снизил поголовье праздношатающихся: иногда он, тихонько хихикая, накидывал на шеи проходящих мимо цепочки черных рун, из-за чего те падали как подрубленные.
— О, ребята! — шепотом поприветствовал нас Сокол, стоя в саду, — Не думал, что придете… Как-то я не подумал, когда назначал встречу…
Он опять не использовал невидимость, и опять я его заметил, только когда он подал голос. Сокол радушно провел нас в дом и даже предложил угощение.
— Присаживайтесь! Пирог хотите? — предложил он нам. Что-то меня в виде пирога сильно насторожило, от него веяло чем-то до боли знакомым…
— А как он к вам попал? — уточнил я.
— Маришечка вчера принесла! Она такая у меня заботливая! Правда, теперь ума не приложу, что с ним делать… Пробовал в саду закапывать, так травка вянет. Ректор запретил эти штуки хоронить на территории академии или в океане, а идти куда-то еще — лениво.
Я аккуратно намотал на руки мантию и осторожно взял пирог — он выглядел твердым и гладким, а если им постучать — издавал приятный глухой звук, как деревянный!