Поздоровавшись слегка скомканно, они сунулись в квартиру. Оглядываясь по сторонам, Гэвин заметил причудливое сочетание дорогих вещей, вроде картин, висевших на стенах, и совершенно обычных, купленных во всем известной «Икее» — у него самого когда-то были такие же темно-зеленые подушки на диванах. Выдержанная в спокойных, серых тонах, квартира как будто впитывала яркий дневной свет, который лился из окон. Однако ничего примечательного, что как-то натолкнуло бы на мысли об убийствах, Гэвин не увидел.
Сначала допрос повел Коннор, увидевший, что Гэвина больше интересуют вещественные улики. Дэвид с легким разочарованием посмотрел на Коннора, но отвечал послушно; может, тоже не любил андроидов? Не то чтобы за это получится привлечь. Тогда Гэвину пришлось бы арестовать самого себя… Он заметил, прислушавшись, что Коннор старается не давить на собеседника, но спрашивал он не только о работе отца (судя по всему, Дэвид о ней нихера не знал), но и о том, что он чувствовал, когда Уорнер-старший умер… Он не спешил раскрывать, что Майк может быть жив, и отслеживал эмоции его сына.
— Ты из-за Андерсона, что ли? — полюбопытствовал Гэвин, отведя Коннора в сторонку — к счастью, Дэвид особенно не влезал в полицейские дела и отнесся с пониманием. Даже не подслушивал.
А Коннор замялся, видимо, размышляя, стоит ли говорить об этом кому-то вроде вечно недовольного детектива. И Гэвин вполне мог понять его — если принять, что андроиды копируют людей и крадут их повадки: открывать свои чувства, даже, блядь, смоделированные, трудно.
— Ржать не буду, — спокойно пообещал Гэвин.
— Мне бывает страшно, — с той долей беспомощности, на которую не должна быть способна лучшая боевая машина полиции Детройта, заявил Коннор. — Я понимаю, что люди умирают. Хотя есть вероятность, что через несколько десятилетий люди научаться оцифровывать сознание, и… Я пытаюсь себя морально подготовить. Это трудно. Как вы справлялись?
Он, видимо, подсмотрел в деле Гэвина, что его родители умерли.
— Я радовался, — неиронично ответил Гэвин. — Отец упился до смерти, туда ему и дорога, а мать была мне почти чужая… Так что для меня твой страх кого-то там потерять не совсем понятен, ясно объясняю?
— Мне жаль…
Пожав плечами, Гэвин кивнул и вернулся к книжной полке, на которой он рылся: опыт подсказывал, что старшее поколение иногда по древней привычке прячет что-то важное, секретное в книги — ну или бы он просто наткнулся на двадцатку. Его собственный отец был тем еще уебком, как и многие, и Гэвин искренне ненавидел каждый день, проведенный с ним в сознательном возрасте, но распространяться об этом не собирался. С сожалением он задвинул последнюю книгу на полку. Ничего не нашлось.
— Идемте, я покажу компьютер, — пригласил Дэвид. Ноутбук, на вид довольно старый, он достал с нижней полки стеклянного журнального столика, водрузил на большой круглый стол, который стоял в центре гостиной. Пыль стер рукавом. — Отец говорил, что на этом компьютере он сделал много важных открытий и что эта рухлядь будет работать, пока он сам может его заставить, — с долей гордости похвастался Уорнер-младший. — Как видите, еще пытается… Так что, если он что-то хранил, то на этом компьютере.
Он набрал пароль, и Коннор с азартом кинулся исследовать содержимое папок. Он даже не прикасался к ноутбуку пальцами, только диод это торопливо замерцал, и на рабочий стол стало вываливаться все: и какие-то списки файлов, и текстовые документы, и модели странных штуковин… От этого мельтешения у Гэвина немного заболели глаза, и он отвернулся.
Пока Коннор занят, он попробовал сунуться в дверь, очевидно, ведущую в спальню, но быстро понял, как это бессмысленно: здесь царил холостяцкий бедлам, и Гэвин не сомневался, что в этой комнате обитал Дэвид. Посмотрев на свалку одежды и лениво переворошив ее, он дежурно оглядел письменный стол в углу, заглянул под кровать, чуть не поперхнулся пылью и прекратил свои исследования. Очевидно, Дэвида Уорнера не заботила уборка — возможно, раз в неделю он вызывал клининг с учтивыми девушками-андроидами. Гостиную он то ли не трогал из уважения к покойному отцу — Гэвин из их с Коннором диалога понял, что Майк сына страшно баловал, и тот в ответ души в нем не чаял, — то ли специально прибрал к приезду полиции.
Они возвращались немного разочарованные: в доме безумного ученого даже не оказалось никакой потайной лаборатории, хотя Гэвин, чувствуя себя идиотом, простучал стены. А вот Коннор выглядел увлеченным скачанными файлами и даже не стал протестовать, когда Гэвин завел его в безлюдный переулок за домом, где можно было покурить и поболтать о деле. Им нужен был новый план — или хотя бы уверенность в том, что на ноутбуке было нечто полезное.
— Я думаю, мы можем с уверенностью заключить, что Дэвид Уорнер ничего не знает о делах отца и не причастен к убийствам. Однако мы получили архивы Уорнера, расшифровкой я займусь в ближайшие часы, — довольно разглагольствовал Коннор, помешанный на продуктивности: для него признать, что они проебали время и зря мотались домой к Уорнеру, было смерти подобно. — По-моему, он пытался с вами флиртовать, детектив, — заметил андроид.
— Пошел он нахуй, я на работе, — оскорбленно заявил Гэвин. — Очередной охуевший пиздюк, которому досталось хорошее наследство. Он, хотя весь из себя, явно торчит на чем-то. От него паленой карамелью пасло, это какая-то новая синтетическая наркота.
— Да, но…
Гэвин отвернулся, пока доставал из кармана пачку сигарет и закуривал, и тут же выронил — услышал звук тяжелого удара, оглянулся. Коннор валялся чуть поодаль, а по грязному асфальту растекалось блестящее синее пятно. «Коннор?!» — хотел заорать он.
— Какого хера? — рявкнул Гэвин, который любил конкретные вопросы.
Перед ним, еще пошатываясь, стоял рабочий в оранжевой каске. Гэвин так сразу и не понял, человек это или андроид, да и не это его заботило, а тяжелая монтировка в его руках. Еще ничего не соображая, Гэвин отпрыгнул в сторону — и вовремя, потому что противник с криком понесся на него. На его перекошенном лице застыло такое же удивление, но он развернулся и снова упрямо бросился на Гэвина, не произнося ни слова, только издавая ужасный вой, как будто что-то мучило его.
Выхватив пистолет, Гэвин выстрелил несколько раз. Хлюпнув кровью, рабочий повалился на землю. Кровь текла красная — значит, живой. Нормальный человек. Из горла вырвался короткий истерический смешок, Гэвин не с первой попытки засунул пистолет в кобуру, тяжело привалился к стене, унимая невольную дрожь. «Все, блядь, под контролем», — уговаривал себя он, скрежеща зубами. Он еще чувствовал приятную отдачу от выстрела, напоминавшую, что пушка у него и он тут главный. Что никто не застанет его врасплох.
— Вы убили невиновного человека! — осуждающе воскликнул Коннор. Он уже поднялся и неловко зажимал руку, льющуюся синим. Тириум не останавливался, как человеческая кровь, хотя он пытался пережать выше локтя. — Его наверняка контролировали! — негодовал андроид. — Он не…
— Тот, кто лезет на меня с монтировкой, по определению, блядь, не может быть невиновен! — заорал Гэвин. Он и сам понимал: лучше бы схватить живым, им нужно было изучить этот контроль разума, чем бы он ни был. Но он слишком запаниковал, чтобы думать головой. — Че с рукой? — неловко уточнил Гэвин. — Тебя в ремонт надо тащить? Мне придется платить?
— Я свободный андроид, — огрызнулся Коннор. — И у меня есть деньги!
Не то чтобы он переживал за андроида: видел, как тот встает и идет, как ебаный Иисус, и после более серьезных ранений, какие человека уже на тот свет бы отправили. Перебитая рука, по-видимому, только немного раздражала Коннора, который не смог даже повернуть рабочего, чтобы лучше его осмотреть. Конечность висела плетью.
— Повреждения корпуса, — неохотно сказал Коннор. — Важные компоненты не задеты. Все в порядке. Подвижность восстановится, как только я возмещу потерянный тириум. Я вызвал полицию, — похвастался он. — Они разберутся с телом.
Определенно проницательный андроид заметил, как Гэвина потряхивает, но не прокомментировал, за что он даже ненадолго проникся к нему благодарностью.