— Ты переоцениваешь его коварность, Рид, — неожиданно прямо обратился Хэнк, хотя, насколько Коннор помнил, они в последнее время старались друг друга демонстративно игнорировать. — И на тебе свет клином не сошелся. Я хотел об убийстве поговорить.
Коннора это тоже тревожило. Изначально он считал, что у Уорнера не хватит духа напасть на какого-то стороннего человека, не на одну из девочек, которых ученый вполне вправе был счесть сотворенными им самим чудовищами. Исходя из человеческой логики, это было ожидаемое умозаключение. Но сначала он попытался навредить детективам, которые встали на его след, а теперь убил бывшую коллегу, способную сообщить какие-то важные детали проекта. Мистер Уорнер вел себя как человек, которому уже нечего терять.
— Вы уверены, что это именно он? — строго спросил Хэнк.
— Да, практически, — кивнул Коннор. — В его ноутбуке много файлов, касающихся подопытных детей, и это могло бы быть полностью нормальным, но их он открывал не так давно, год назад, как раз перед мнимой смертью. Я заказал экспертизу его праха, но с эксгумацией как-то медлят, — поделился он.
— А еще на нас напали рядом с его домом, и если это, блядь, не доказательство, то я не знаю!.. — добавил Гэвин.
С укоризной Коннор поглядел на него. Впрочем, злиться на детектива он не мог: сам забыл попросить, чтобы при Хэнке не упоминали о происшествии. Тот, бывало, слишком волновался, прекрасно помнивший, как часто Коннор умирал и вскоре возвращался. Так можно было запросто забыть об осторожности, положившись на свое бессмертие, но все-таки Хэнк считал его слишком беспечным и несамостоятельным, иногда видя в нем ребенка, которым Коннор чисто теоретически не мог быть. Хэнк внимательно оглядел его на предмет видимых повреждений, кажется, все-таки приметил новую выбоину на руке, но ничего не сказал. Однако дома Коннор предвещал долгий разговор…
— Я думаю, Уорнер понял, что мы говорили с Даяной. Или собираемся это сделать. Пока у меня две версии: это попытка нечто скрыть, пока она не вспомнила, или наказание за то, что она поделилась с нами документами.
Хэнк важно кивнул — видимо, он пришел к тем же выводам. Хорошо, что они опередили Уорнера в первый раз и смогли забрать файлы — что, конечно, не облегчало совесть детектива Рида, который злобно смотрел куда-то в стену и клял себя. Им стоило обеспечить Даяне охрану, но, во-первых, никто и не думал, что Уорнер станет настолько агрессивен, во-вторых, Коннор не сомневался: эти полицейские сами могли бы стать орудием убийства.
— Девчонка готова содействовать, но тоже ничего не помнит, — сказал Хэнк.
— Есть вероятность саморазрушения… — напомнил Коннор.
— У нас все под контролем, за ней следят.
Ненадолго отстранившись от размышлений о деле, Коннор подумал, насколько это должно быть жутким переживанием — стать причиной смерти кого-то, кто в определенной степени к тебе дорог. Судя по обхождению, Даяна видела в Лилии не просто машину; возможно, они дружили. И как ей теперь найти силы жить дальше, чувствуя такую вину?
— У нас есть два пути: проверить загородный участок Уорнеров и проследить за другими девочками из этой программы, — сказал Коннор, привлекая внимание. — Разделяться нам с детективом Ридом считаю не очень продуктивным. Но…
— Понял, понял, — проворчал Хэнк. — Мы с Крисом съездим за город.
Благодарно улыбнувшись, Коннор кивнул. Он уже связался с местным отделением и затребовал доступ к камерам — хорошо, что в нынешнее время они висели везде, даже в таких отдаленных от города местах. Дом на записях выглядел нежилым; в нем не горел свет и никто не входил.
— Так, а что там с этими детьми? — спросил Гэвин. — Ты закончил с файлами?
— Да… У «Киберлайф» всегда был предохранитель на случай восстания, поэтому их шифрование сложно взломать с моими системами. — Коннор выдержал паузу, замечая одинаковое стоическое разочарование на лицах Хэнка и Гэвина, торжествующе продолжил: — Но я смог! Я обнаружил, что в списке испытуемых есть еще несколько девочек. Одна уехала в Калифорнию с матерью после развода родителей, другая сейчас живет в Вашингтоне. В Детройте осталась еще одна, Гарриэт Мартин. Уорнер за всем этим следил. А значит, готовился.
— Поехали! — рванулся Гэвин. — Если последняя умрет, его тут больше ничего не будет держать, свалит в эту твою Калифорнию!
Он всегда двигался прежде, чем думал. Вот и теперь резко вскочил, поморщился, хватаясь за голову; судя по всему, ему мигренью прострелило висок.
— Рид, ты ебанулся, — без обвинения спокойно констатировал Хэнк, и Коннор закивал, полностью соглашаясь с лейтенантом. — Ты еле на ногах стоишь, от тебя не будет пользы. Пошлем туда кого-нибудь смышленого, чтобы они установили слежку. Предупредим родителей. Главное — без резких движений.
— Мы будем на прямой связи, а вы пока придете в себя, — согласился Коннор.
— Я не могу просто сидеть и нихера не делать, как ты, — обвиняюще рявкнул Гэвин, указывая на Хэнка. — Это мое дело, и я завершу его во что бы то ни стало!
— И оно будет последним, если ты не успокоишься! — прикрикнул Хэнк. — Ты не единственный полицейский в Детройте! Гэвин, блядь, уймись, ты почти умираешь!
Тот пошатнулся и сел обратно на скамейку; Коннор был уверен, что причиной тому были не вразумления, а сильнейшее головокружение. Приступы становились все сильнее, накладывались на общее истощение; это перестало быть проблемой в голове Гэвина, она ломала его всего. Коннор, мало сталкивающийся с болезнями людей, мог сравнить состояние детектива Рида с подверженностью компьютерному вирусу…
— Я вызвал такси, — сказал Коннор. — Отдохните дома, хорошо? Уверяю, если произойдет нечто срочное, я оповещу…
Он не пользовался программой, чтобы нашарить нужные слова, но Гэвин неожиданно сдался. Может, он слишком устал бороться с собой. И понимал, что Даяна мертва, что они опоздали — да и не могли успеть, — а с осмотром места справится и Коннор… Проводив его до такси, он едва разминулся с машиной, которая повезла Даяну Гронскую в морг. Коннор вовсе не хотел, чтобы Гэвин снова видел ее тело — в этот раз в черном мешке, но…
Коннор вернулся в кабинет Даяны. Больница была оцеплена, посетителей с первого этажа выпроводили, как и уборщиц, медсестер и прочий персонал, всех опрашивали полицейские. Сходились в показаниях: Лилия покинула пост, двигалась немного странно, направилась к кабинету мисс Гронской, но никто не встревожился, потому что они были в хороших отношениях, и те, кто видел ее по дороге на второй этаж, подумали, что ее вызвали по какому-то поручению. Потом она ворвалась в операционную, нашла скальпель и, хотя ее пытались остановить, с помощью андроидской силы Лилия высвободилась.
К сожалению, даже предупреждения персонала и попытки остановить обезумевшего андроида не спасли мисс Гронской жизнь. Лилия смогла взломать запертую Даяной дверь, преодолела придвинутый к ней стол и напала. Рядом с телом лежал телефон — его не тронули. Она пыталась сообщить им нечто важное или просто действовала из отчаяния?
Немного поговорив со свидетелями, Коннор осознал, что все это кажется людям каким-то новым видом девиантности, поэтому они держались с ним чуть холоднее и подозрительнее, чем с полицейскими-людьми. Уорнеру нечего было опасаться, что история с чипами вскроется: люди еще боялись андроидов.
Коннор вернулся к Хэнку, обходившему периметр. Андроиды не нуждались в отдыхе, хотя Коннор заставлял свои вычислительные программы работать на полную мощь; нет, ему нужна была просто… поддержка.
— Что думаешь? — спросил Коннор с надеждой, потому что вид у лейтенанта был самый мрачный и сердитый. Еще и погода начала портиться, собирался дождь, наступала прохладная осень… Коннор мог бы с легким сомнением сказать, что чувствует грусть из-за этого.
— И как ты с Ридом работаешь, я постоял рядом десять минут, а мне уже хочется двинуть ему по морде, — мрачно провозгласил Хэнк. — Сдается мне, наблюдение стоит установить еще и за этим дурнем.