— Ты как, кони не двинешь? — шепнул Гэвин, косясь на Коннора, напряженно мигавшего желтым диодом. — Жестянка, бля, ты какой-то не в себе.
Он видел этот поплывший, рассеянный взгляд у Коннора, когда он только отключился от Сети и пришел в себя. Тогда Гэвин говорил, что он побаивался, как бы Коннору не выбило пробки, но правда была в том, что тупой андроид мог просто улететь в свою обожаемую Сеть. Если Гэвин правильно понял, что он делал. Но все-таки он вспомнил: им срочно надо закончить дело, и вернулся.
— Все под контролем, — упрямо твердил Коннор, и в его голосе слышался натужный железный скрип, который Гэвину совсем не нравился. — Нам в подвал. Осторожно на лестнице. Мне кажется, у вас сотрясение.
— Охуенно, — буркнул Гэвин. — Два недобитых копа идут разговаривать с психом. Даже не знаю, чем это может закончиться.
Коннор промолчал. Сосредоточился на деле или подумал, что Гэвин из-за него в это полез? Не хватало еще, чтобы он мучился чувством вины. Гэвин сердито взглянул на жестянку. Рация молчала, их прослушивали, поэтому он не отважился ничего больше говорить — не хватало еще подбадривать гребаного робота при всем специальном отряде и его приемном отце… Пиздец ситуация, конечно.
Ступени и правда немного расплывались перед ним. Конноровский диод ярко светился в темноте, и Гэвин решил сосредоточиться на нем, прилип глазами. Накатывала странная тошнота, но он старался приободрить себя. Скоро все кончится — так или иначе. Подумал еще, как ярко светит диод. Не фонарик, конечно, чтобы дорогу освещать, но достаточно, чтоб их обнаружили.
— Он впереди, — тихо-тихо прошептал Коннор, указывая на дверь в конце короткого прямого коридора.
Внизу, сквозь щель, сочился неяркий неоновый свет — от каких-то экранов. Коротко кивнул, Гэвин вытащил пистолет и двинулся первым. Еще не хватало, чтобы Коннор его прикрывал. Дверь была не заперта, он провернул ручку, навалился плечом. Свет резанул по глазам, и Гэвин немного замешкался, слепо целясь перед собой. Вспыхнул десяток экранов, в темноте различились столы, старомодные системники, пара стульев…
— Вы его видите? — раздался негромкий голос Аллена в ухе. — Мы бы накрыли дом «глушилками», но останемся без связи, да и андроид…
— Я не думаю, что это поможет, капитан, — спокойно зазвучал четкий и ясный голос Коннора на линии, хотя он стоял рядом с абсолютно ровным лицом, напоминая того робота, что Гэвин впервые встретил, безэмоционального и простого как табуретка. — У него здесь много аппаратуры, хорошие компьютеры. Ручная сборка.
После этих слов Гэвин сразу же вспомнил, что Уорнера засекали именно на ограблении магазина электроники — значит, ему нужны были какие-то компоненты для исполнения своего замысла. Тот, у кого был лучший компьютер и кто что-то в нем смыслил, мог управлять миром. Создавать, блядь, новые виды, минуя эволюцию. Что угодно.
В свете экранов Гэвин рассмотрел худого старика, похожего на фото из досье, которое он мелком читал. Только волосы отросли, щетина неопрятная. Одежда была какой-то поношенной, но вряд ли у него были время и возможности сходить в магазин за новой коллекцией. Они застыли друг напротив друга, и Гэвина поразил взгляд убийцы, направленный прямо на него. Уверенный и безумный одновременно. В потустороннем свете экранов он казался каким-то призраком.
В руках Уорнер держал пистолет. Гэвин был убежден, что сможет выстрелить точнее неопытного старика, но все-таки ему могло повезти. Рисковать не хотелось.
— Мистер Уорнер, — начал Коннор, выступая вперед, — мы предлагаем вам сдаться. Это обстоятельство будет обязательно учтено судом. Вы же понимаете, что скоро начнется штурм и вы можете его не пережить.
— А вы думаете, что я боюсь смерти? — негромко переспросил старик.
Его слова ненадолго рассмешили Гэвина. Обычно люди смело бросали эту фразу, а потом выли и умоляли не причинять им боль. Он встречался со смертью чуть ли не каждый день и мог сказать, что это самое мерзкое и отвратительное, что есть на свете.
— Он болен, — вдруг прошептал Коннор так, чтобы слышал его только Гэвин. — Он умирает! По-моему, это онкология…
Гэвин, хотевший воскликнуть, что, конечно, Уорнер ебнутый на всю голову, прикусил язык. Он вспомнил рассказ Даяны, которая утверждала, что все эксперименты на взрослых людях закончились смертью. И, конечно, Уорнер, чтобы творить эту блядскую техномагию, должен был вживить чип в себя… Он стоял отнюдь не так уверенно, как показалось поначалу, подрагивал, как в лихорадке. То, что могло выглядеть как волнение, было болезненным приступом?
Теперь Гэвин понимал, почему Уорнер стал действовать все отчаяннее. Не затаился, дожидаясь, когда полиция просто устанет каждодневно следить за домом Мартинов и забьет болт. У него не хватало времени. Вполне возможно, каждое убийство было расписано.
— Неужели вы настолько хотели убить этих детей? — спросил Гэвин. — Все ради этого? Такие жертвы? Вы и нас пытались грохнуть, только чтобы добраться…
— Вы не понимаете! — поспорил ученый. — Когда я понял, созданием чего грозит этот проект, я решил, что это нужно остановить! У нас наконец-то мир, но создание гибридов уничтожит его! Конфликты с Россией могут разгореться благодаря…
— Надо было думать до того, как ставить эксперименты на людях! — злобно прошипел Гэвин.
— Мы не понимали, чем это может обернуться! — воскликнул Уорнер, как казалось, с неподдельным раскаянием. — Механизмы девиации у андроидов… Они могут мгновенно друг друга взламывать! Мы и не надеялись на такой результат с опытными образцами!
— Они не просто «опытные образцы», а дети! — неожиданно вмешался Коннор, пылающий правым гневом. — Вы совершили ужасные преступления! И решили пойти еще дальше?
Черт его знает, откуда в Конноре взялась эта жалость к человеческим детенышам — может, это были чувства, сродни тем, что девианты испытывают к животным? Гэвин мрачно покосился на андроида. Он был отчасти наивен, цепляющийся за свои представления о правильном и неправильном, которые в него закачали такие же техники «Киберлайфа», как и стоящий напротив Уорнер, целящийся Гэвину между глаз.
Если бы Гэвина спросили, готов он убить десяток детей, чтобы предотвратить очередную мировую войну, он бы всерьез заколебался. Уорнер оказался храбрее. Обрек себя на медленное умирание. И Гэвин… спросил бы что-нибудь. Как он решился? Вина ли породила в нем такую стойкость и уверенность? Но прослушка его останавливала.
— Вы не можете контролировать столько человек одновременно, — отчеканил Коннор, — чтобы избавиться от всех полицейских, что поджидают нас внизу. Сдавайтесь.
— Нет, но вы можете меня выпустить, — почти попросил Уорнер. — Я не причиню никому зла. Мне стыдно за то, что я устроил недавно, что угрожал вашим жизням, детективы. Я запаниковал. До этого все стройно шло по плану… — оправдывал он.
Он не был тем преступником, которого Гэвин воображал. Не кровавым маньяком, а разочарованным в своей работе ученым, который в отчаянии пытался изменить что-то… Уорнер не испугался взять ответственность на себя, хотя мог наслаждаться заслуженной пенсией в отличных апартаментах в центре Детройта.
— Мисс Даяна Гронская была вашей коллегой! — возмутился Коннор. — Вы вместе работали! И вы хладнокровно лишили ее жизни! Вы перешли черту, мистер Уорнер, и я больше не верю в ваши благие намерения.
— Она не понимала, что творит! Пришлось уничтожить весь проект, чтобы она его не возродила!.. Но и после этого она хранила оставшиеся материалы. Я не мог рисковать!
Гэвин заметил, каким отчаянным стал взгляд Уорнера. Он понял, что все его просьбы об освобождении разобьются о безучастность машины. Человека, вот конкретного Гэвина Рида, он мог бы поколебать, но не идеального полицейского Коннора. Поразмыслив же, Гэвин понял, что отпускать ученого нельзя; он уже распробовал власть над другими людьми, и на его совести не только несколько девочек…