А я говорю ей: «Что?»
И она снова произносит свой диагноз: «Ты меня любишь».
— И что?
— Ты меня любишь, я чувствую, — и голос ее звучит так же, как у других женщин — так я думаю, у меня нет возможности сравнить, — когда они говорят: «Я люблю тебя».
Иоав с Иорамом тоже вдруг явились, огромные и хохочущие.
— Привет, дядя Яир. Что у тебя есть пожевать?
— Привет, Йо-Йо, — обрадовался я им. — По какому такому случаю вы решили навестить дядю?
— Отец сказал, что после твоей смерти этот дом будет нашим, и мы пришли посмотреть.
Даже моя любовь к ним не может изгладить из памяти ту боль, которую я испытал в день их рождения. Случайно или неслучайно я был у мамы, когда брат позвонил из больницы. Я не слышал его слов, но видел, как осветилось ее лицо, и услышал, как она говорит: «Наконец-то я бабушка. Большое спасибо, Биньямин».
Зависть, охватившая меня, была очень похожа на своих сестер дней моего детства, и маме пришлось успокаивать меня словами и путями, тоже позаимствованными из того времени. Я кричал:
— Почему ты делаешь это именно при мне? Почему ты должна благодарить его именно тогда, когда я слышу?
И ты сказала:
— Пожалуйста, успокойся.
Но я не успокоился:
— И что это за «я наконец бабушка»? Разве я виноват, что Лиоре не удается родить моих детей? Разве это из-за меня ты не «наконец бабушка»?
И ты повторила:
— Успокойся. — Твое лицо помрачнело, но пальцы уже будто сами по себе потянулись утешить и погладить. — Пожалуйста, успокойся, Яир. Биньямин тоже мой сын.
Я не успокоился тогда, но время сделало свое доброе дело. Я убедился, что слова Папаваша, когда он просил твоей руки, были очень точны: можно исправить, можно вылечить и можно исцелить. Прошли годы, и я научился любить могучих сыновей моего брата. В определенном смысле я даже нашел в них утешение, замену двум моим мертворожденным детям. Так было в их детстве, и так же обстоит дело сегодня, когда они уже в армии. Оба они, как и я когда-то, пошли в санитары, но, в отличие от меня, не инструктируют других, а работают сами — в двух военных медпунктах, на двух разных армейских базах.
Трудно растить близнецов, особенно с таким мужем, как Биньямин. Когда Иоав и Иорам были маленькими, Зоар, бывало, просила меня помочь, забрать их на часок-другой к себе. Я уже говорил, что мы симпатизируем друг другу, и я не раз забирал обоих Йо-Йо на несколько часов, а когда они выросли — и на конец недели. Мы играли, гуляли, читали, я рассказывал им истории и делился воспоминаниями.
— Знаете ли вы, — рассказывал я им, — что когда-то здесь неподалеку был зоопарк? Хотите, пойдем погулять и я покажу вам, где точно?
— Потом. Сначала мы хотим поесть.
— И каждый вечер люди, жившие по соседству, слышали голоса животных. Представляете — прямо посреди города рев, и визг, и рычание. А еще там была голубятня.
— А зачем зоопарку голуби? Их и на улице достаточно, и отец говорит, что они разносят болезни.
Их тела сами собой поворачивались в сторону кухни. Их шеи вытягивались, чтобы увидеть огромный холодильник Лиоры.
— А что у вас там внутри?
— Подождите немного, сейчас тетя Лиора придет, и мы поедим все вместе. А пока давайте посмотрим вместе альбомы.
Мой палец полз по старым свадебным снимкам, переходя от лица к лицу.
— Кто это?
— Отец.
— Нет, это его отец, когда был молодым. Они очень похожи.
— А это? — спросил И-два.
— Это я.
— Ты здесь ни на кого не похож, дядя Яир.
— Я похож на себя, когда был ребенком.
— Смотри, запеканка, — сказал Иоав Иораму и показал на тарелку Папаваша.
Я рассказал им, что дедушка Яков не любил стоять в очереди, собиравшейся возле кастрюль и подносов. «Приготовь мне, пожалуйста, в тарелке, Рая», — просил он.
Они засмеялись.
— Так приготовь и нам, пожалуйста, в тарелке, Яирик.
Меня передернуло.
— Где вы слышали это имя?
— Так отец спрашивает, когда мы возвращаемся от тебя: «Ну, как вы провели время у Яирика? Что Яирик давал вам кушать?»
— Так он говорит? Яирик? Правда?
— Да. Но мама говорит ему, чтобы он перестал! Что это некрасиво.
— Смотри, вот жаркое! А это ребрышки!
— Потому что это свадьба дядей из кибуца.
Я пролистал дальше. Яирик. Именно Яирик. Не Яир и не Иреле, не мой брат и не дядя, именно Яирик, из всех имен.
Сейчас они осматривали новый дом, его двор и его виды.
— Очень красивое место, — сказал И-раз.
— Мировое место, — резюмировал И-два.
— Тут мы построим большой гриль,[65] а тут поставим табун,[66] — сказал И-раз.