— Что это значит — да или нет? — недоумевал Мальчик. — Да или нет что?
Сердце Девочки стучало.
— Это да или нет любви. Кто-то спрашивает у кого-то, согласна ли она.
— Почему именно любви? — усомнился Мальчик. — Это вполне может быть письмо от родственников, или от компаньона по делу, или что-что связанное с Хаганой.
Но Девочка стояла на своем:
— Это любовное письмо. А теперь этот голубь у нас, и парень не понимает, почему девушка ему не отвечает.
Из всего вышесказанного читатель может уразуметь, что нет никакой необходимости в землетрясениях или мировых войнах, чтобы изменить ход жизни человека и произвести в ней настоящий переворот. Порой для этого вполне достаточно детской рогатки, или кошачьих когтей, или какой-нибудь другой несчастливой случайности, произошедшей перед восходом солнца. Так или иначе, но, поскольку голубь нуждался в лечении, а Мальчик — в удобном случае, он взял старый деревянный ящик, накрыл сеткой и положил в него голубя со словами:
— Я знаю, что мы сделаем! В зоопарке должен быть ветеринар. Если хочешь, пошли туда вместе, и я помогу тебе нести ящик.
Вначале они поднялись на север по улице Бен-Иегуды, потом свернули на восток и пошли вдоль бульвара до известкового холма, знакомого всем жителям Тель-Авива. Многие из них плавали там в бассейне, который раньше служил для поливки цитрусовых посадок.
— Билеты! — сказал им человек, стоявший на входе в зоопарк. Очень толстый человек, одетый в хаки и с фуражкой на голове.
— Но у нас здесь раненый голубь.
— Здесь не больница для животных. Если хотите войти — надо платить.
Они отошли.
— Какой плохой человек, — сказала Девочка.
— Ты его не знаешь? Это Толстяк из Зоопарка, — сказал Мальчик. — Так все его зовут, и он совсем не плохой, просто это его работа. Но если принести ему сухой хлеб для животных, он позволяет войти.
— Так беги, принеси, быстро! Люди всегда кладут сухой хлеб на забор, никогда не выбрасывают в мусор.
Мальчик исчез, и тут на улице появился зеленый пикап. Худой, долговязый мужчина неясного возраста, с длинными ногами и руками, рыжими волосами и тонким крючковатым носом, вышел из машины и направился к воротам. Толстый человек сказал: «Здравствуйте, доктор Лауфер», и Девочка, ни минуты не колеблясь, подошла к нему и сказала:
— Может быть, вы доктор для животных? У меня здесь раненый голубь.
Человек посмотрел на голубя.
— Зайди внутрь, — сказал он Девочке, — посмотрим, что мы можем сделать.
Толстый человек пропустил их в ворота. Доктор Лауфер шел торопливо, размахивая руками и ногами, — тело наклонено вперед и веснушки подпрыгивают в воздухе. Она шла за ним по маршруту, который в последующие годы ее ноги пройдут еще тысячи раз: вначале загон для больших черепах, за ней несколько клеток с маленькими животными, названий которых она тогда еще не знала, — разные соболи и мангусты, а потом лев и львица и их угрюмый сосед, одинокий тигр. Тут тропа изгибалась, становилось просторнее, и взгляду открывалась небольшая поляна, в центре которой стояла голубятня, но не круглое гнездо на столбе, как ей представлялось, а целый домик. Настоящий домик, с дверью и зарешеченными окнами, крышей и стенами, лицом на юг, и рядом с ним бассейн для водоплавающих птиц и клетки с обезьянами, а за ними огороженный участок для слона.
Доктор Лауфер достал голубя из ящика, снял шинку и спросил:
— Кто его перевязал?
— Мой сосед, — сказала Девочка.
— Хорошая работа, сказал доктор Лауфер. Он снял повязку, продезинфицировал рану коричневой мазью, снова наложил шину, перебинтовал и как бы ненароком добавил: — Ты, конечно, знаешь, что это почтовый голубь, моя юная госпожа?
— Нет, — сказала Девочка, чувствуя, что краснеет.
— Теперь ты будешь знать. У обыкновенного голубя клюв торчит из головы, как ручка из сковородки, а у почтового голубя клюв продолжает линию лба по прямой, и на нем есть светлая припухлость. Вот здесь, видишь? И строение у него более сильное, и крылья шире, а внутри у него легкие и сердце настоящего спортсмена. И когда ты видишь его в полете, он летит один, по прямой линии и на большей высоте, чем обычные голуби.
— Я не видела его в полете. Он вдруг упал на балкон.
— Может быть, у него было кольцо на ноге? — спросил ветеринар. — С номером? Так мы сможем узнать, кому он принадлежит.
— Нет, — сказала Девочка.
— А может быть, у него на ноге было что-нибудь вот такое? С письмом? — И доктор Лауфер вынул из кармана что-то вроде тонкой металлической трубочки, с ремешком на маленькой кнопке, и сказал: — Это называется футляр.