Девочка сказала:
— Он скроется в тот момент, когда его увидит тот, кто ждет.
Доктор Лауфер сказал:
— Это невозможно. Этого не может быть.
Девочка сказала:
— Но так оно будет.
Доктор Лауфер увидел выражение ее лица и почувствовал, что, вопреки всякой логике, она права. Он сказал ей:
— Ты знаешь, что такое дуве-йек?[28] Я родился в Кёльне, в Германии, и так называют там тех, кто помешан на голубях. Это то, чем ты собираешься стать. Настоящая дуве-йека.
И вытащил из кармана свою записную книжку и записал в ней новое правило: «Голубь скрывается с глаз запускающего, когда он открывается глазам того, кто его ждет. — И добавил: — Это так, даже если этого не может быть!» — подчеркнул и вернул записную книжку в карман.
Девочку тревожило, не запоздает ли голубь с прилетом, потому что и у «да», и у «нет» могут быть последствия, которых нельзя предвидеть заранее. Она даже проговорила про себя напутственную молитву, слова которой, так она верила, взлетели вслед за голубем и сопровождали его в небе на небольшом расстоянии.
— Ты еще видишь его? — спросил доктор Лауфер.
— Да, — сказала Девочка.
— А мы уже нет.
— Потому что это я его запустила, а не вы.
И через две минуты сказала:
— Он долетел.
Доктор Лауфер спросил:
— Хочешь и дальше приходить сюда и помогать нам в голубятне?
— Я подумаю над этим, — сказала Девочка.
— От нас как раз ушла девушка, которая работала здесь шесть лет. Она тоже пришла к нам девочкой.
— Она тоже пришла с раненым голубем?
— Нет. Она пришла со своей мамой, просто так, погулять в зоопарке.
— И куда она ушла?
— Руководить новой голубятней в кибуце в Иорданской долине. Ты можешь начать у нас учиться и работать вместо нее. И приведи того молодого человека, который приходил с тобой.
Он нагнулся к ней и улыбнулся:
— Да или нет?
— Я подумаю, я спрошу своих родителей, и я сообщу вам.
Следующие три дня Девочка провела у себя на балконе. То и дело поглядывала на небо, и всякий раз, когда видела там голубя, у нее замирало сердце. Но доктор Лауфер был прав. Ее голубь не вернулся, и на четвертый день она пришла в зоопарк и сказала:
— Да, я хочу.
— А где твой приятель?
— Он не может. Он целый день учит английский. У него есть дядя в Америке, в Чикаго, и он хочет поехать туда учиться на врача.
— Жаль, — сказал доктор Лауфер. — Очень жаль. Но может быть, так и лучше.
— Это все из-за того, что вы сказали ему, — сказала Девочка, — что у него хорошая рука.
Вот так случилось, что в начале 1940 года один тель-авивский мальчик начал изучать анатомический атлас Корнинга и английский толковый словарь, а двое детей начали работать в двух голубятнях для почтовых голубей и учиться профессии голубятника — Девочка в зоопарке в Тель-Авиве, а Малыш — в кибуце в Иорданской долине. И так как в то время в Стране было мало голубятников, и все они были связаны с Хаганой, и все встречались время от времени на специальных семинарах по голубеводству, но главное, потому, что судьба, по ей одной известным причинам, того захотела, той Девочке и Малышу суждено было встретиться, а тому Мальчику суждено было поехать в Америку, выучиться там и потом вернуться в Тель-Авив.
Глава пятая
Между мною и близкими мне людьми — родителями, братом и женой — есть несколько отличий. О некоторых я уже говорил, о других расскажу сейчас: они — и она тоже — ощущают небо, что над их головой, и твердь, что у них под ногами, а я — бумажный змей с оборванной нитью. Они — особенно она — дерзают, а я — колеблюсь. Они — и, уж конечно, она — решают и делают, я же довольствуюсь желанием и надеждой. Как люди на молитве, как молоток, что раз за разом бьет в одну точку. Всегда теми же словами, всегда к тому же востоку. Со своими близко посаженными и темными глазами, со своей жаждой странствий и страхом перед переменой мест, со своими упованиями и боязнью их исполнения я порой кажусь единственным евреем в нашем семействе.
Род занятий в средней школе, где я учился, — с естественно-научным уклоном, в биологию, — выбрал для меня Папаваш, точно так же, как он выбрал и часть, в которой я проходил армейскую службу. По его настоятельному совету я пошел на курсы санитаров и благодаря его связям и своим успехам в учебе остался там инструктором. Он видел в этом мой первый шаг на пути к изучению медицины и наследованию его амбулатории — идея, которая меня чрезвычайно удивила. Я никогда не выражал желания стать врачом и не предполагал, что он прочит это будущее именно мне.