— Уже приехали. Ты же в первый раз в Тель-Авиве. Смотри — это Центральная автобусная станция.
Малыш восхитился: «Здесь есть и Центральная голубятня, и Центральная автобусная станция?» — а дядя засмеялся: «А также Центральный комитет профсоюзов и Центральный универмаг. В Тель-Авиве всё центральное».
От тель-авивской автобусной станции они прошли по раскаленной и влажной улице, сели на другой автобус и поехали дальше. Дядя снова подталкивал его смотреть вокруг и показывал людей в шляпах, машины и магазины, всё, что есть в городе и чего нет в кибуце, но мысли Малыша были заняты только одним, и вблизи зоопарка, когда уже послышались его звуки и почуялся его запах, он сказал дяде, что должен сейчас же запустить голубей.
— Но Мириам сказала, что их запустит доктор Лауфер, — сказал дядя.
— Она полагается на меня, — сказал Малыш. — И только ради этого я проделал весь этот путь. Увидишь, папа, голуби прилетят благополучно, и Мириам даже скажет, что я хорошо их запустил.
Он поднес голубям немного зерен, легкий завтрак, который не затруднит их полет, но немного насытит, чтобы они не садились по дороге поесть, налил немного воды в мисочку и дал дяде бланки.
— Здесь напиши дату, — велел он и продиктовал: — Место запуска — ворота зоопарка в Тель-Авиве.
И дядя записал также время и погоду: жарко, и влажно, и тихо, и ясно. А номера голубиных колец Мириам записала заранее.
Малыш переписал данные на записку, что останется у него, вложил бланки в футляры и привязал их к ногам голубей. Потом поднял руки и запустил их одного за другим, вначале светлого, а через несколько минут двух серо-голубых. Дядя смотрел на него. Губы его улыбались, а сердце, так он вспомнит впоследствии, сжалось. Он был хороший и любящий дядя, и это мгновенье он не забыл и даже рассказывал о нем со слезами на глазах всем, кто пришел его утешать, когда спустя девять лет его племянник погиб. А Малыш пожалел, что Мириам не видит, какое правильное и плавное у него сейчас получилось движение, и сказал:
— А теперь зайдем в парк и пойдем к Центральной голубятне.
Но доктор Лауфер опередил их и вышел им навстречу, высокий и немного сутулый, в своих резиновых сапогах и со своим длинным носом, размахивая руками, с россыпью веснушек и рыжими волосами, а за ним шел очень толстый человек в кепке.
— Это он, — прошептал Малыш. — Это тот доктор Лауфер, который построил у нас голубятню.
— Смотрите, смотрите, — воскликнул доктор Лауфер, — вот мальчик, которого послала к нам Мириам, а вот его дядя, и нет только голубей.
Малыш смущенно молчал.
— «Не было ни голоса, ни ответа, — сказал доктор Лауфер, — и голубь с мальчиком все еще стучатся в ворота»![37] Сам запустил голубей, да? Мы видели, как они взлетели, две минуты назад.
— И все бланки я тоже заполнил. — Малыш с гордостью протянул оставшуюся у него копию.
Доктор Лауфер просмотрел его записи.
— Прекрасно, но, понимаешь, мы тоже хотели послать Мириам маленькую голубеграмму, а сейчас голуби уже улетели, и ничего не поделаешь.
— Она мне не сказала, — испугался Малыш.
— Ничего. Ты, товарищ дядя, — сказал ветеринар, — можешь теперь отправляться по своим делам. Твой племянник поработает у нас, пока ты вернешься.
Дядя ушел, и доктор Лауфер сказал толстому человеку:
— Видишь этого молодца? Он наш гость. Каждый раз, как он придет, пропусти его.
А Малышу сказал:
— Пошли!
Парк развернулся перед глазами Малыша, как волшебное царство первых детских картинок. Недалеко от входа его поджидали гигантские черепахи, в реальность которых, несмотря на их величину, а может быть, именно из-за нее, глаз решительно отказывался поверить. А дальше — обезьяны, при виде которых Малыш понял, что это те самые твари, которых он видел в своих страшных снах и до сих пор умудрялся забыть еще до своего пробуждения. И несколько клеток маленьких животных, жестоких и хитрых на вид, похожих на тех, что скользили в зарослях камыша возле Иордана, неподалеку от кибуца, а также бассейн с пеликанами и разными утками, которых он тоже видел в долине Иордана. А еще здесь были черный медведь и пара львов, и сегодня я развлекаю себя предположением, что это были те же самые Тамар и Герой, которых я видел много лет спустя, когда мама привела меня в тот же самый зоопарк. И тигр тоже был там, большой тигр по имени Тедди, пойманный в Галилее, — «Можешь себе представить, Яир? Тигр у нас в Стране! Возле Цфата…»
Но Малыш хотел прежде всего увидеть голубятню, ту Центральную голубятню, о которой он не переставал думать всю дорогу.
37