Отправившись домой, я пытался не думать о том, что произошло. Это все казалось отстраненным и словно происходившим с кем то другим. Очутившись дома, даже не включая свет, я понял, что нахожусь не один.
- Ну, привет, - услышал я до боли знакомый голос.
Сиерра. Это был ее голос. Как она оказалось у меня дома? Откуда она узнала адрес? Да мало ли, рациональное мышление отказывалось работать и все свои вопросы я засунул куда подальше.
- Привет, - заплетающимся языком ответил я ей, - Выпьем? - другое предложение не шло мне на ум.
- Как тебе будет угодно.
Дома нашлась только завалявшаяся початая бутылка текилы. А ведь именно с этого напитка началось наше общение с Сиеррой. Напротяжении первых двух шотов я испытывал неловкость. Тиканье часов и тяжелое дыхание сводило с ума.
- Пойдем со мной, - сказала Сиера, направляясь в мою комнату.
Тогда я объяснил себе все тем, что женщины каким-то образом за версту чуют конкуренток, ей нужно было удержать меня в припавшем к ее ногам состоянии, отсюда и такая снисходителность и внимание к моей персоне. Покачиваясь и врезаясь в косяки, я шел за ней. Путь в несколько метров казался бесконечно долгим, в глазах темнело, голова кружилась все больше с каждым шагом. Моя память отключилась с хлопком двери в спальню.
Утро я встретил рядом с лужей блевотины в своей постели. Это зрелище вызвало желание повторить процедуру, но уже в назначенном для этого месте. Я был один. И лишь серебрянный браслет Мелани, лежащий на тумбочке, говорил о том, что кто-то еще был в квартире.
***
Лив сидела на диване, поджав под себя ноги, взгляд ее был обращен к экрану смартфона, по лицу блуждала легкая улыбка. Обращать ее внимание на себя не хотелось. Меду нами происходила игра под названием "проигнорируйте неловкость при совместном проживании с родственником, в случае, когда вы не во всем согласны между собой", в которой, в основном, мы притворялись призраками, когда попадали в одно и то же пространство. Пока сестрица сидела в зале, эта часть дома превращалаь в минное поле, через которое нужно было ловко проскочить, например, на кухню, а там уже преспокойненько заниматься своими делами. Томик Достоевского и гитара уже заранее ждали меня в безопасной части квартиры. Вы скажете, что моя младшая сестра выжила меня из моего же дома? Похоже на то, не спорю. Мне свойственны черты отшельничества и мазохизма при конфликтах - убегание от проблем, принятие издержек на себя. Когда-то, я боролся с этим в себе, пытаясь воспитать и усовершенствовать характер, но в конкретном случае мне не хватило силы воли заниматься самосовершенствованием. Оставаться в зоне комфорта - вот, что мне было нужно. Более того, смешно выглядело бы воспитание характера в отношении к крошке Лив. Да, пожалуй, оправдаю себя тем, что я поступал благородно, как истинный джентельмен, уступив сестре диван в зале.
Мысли о выпивке не оставляли в покое, но я боролся изо всех сил. Закрыая глаза, представлял струящееся из банки в бокал светлое пиво, звуком которого почему-то был голос Сиерры: "Я здесь, я совсем близко..." Сиерра выступала всегда в качестве искушения. Она была миражом, до которого хочешь дотронуться, но при этом он все время ускользает. Заискивающим шепотом она звала меня по имени в моих фантазиях. Держать себя в руках в такие минуты было трудно, но вполне реально, главное найти на что отвлечься. Но она была неумолима и пробиралась повсюду: играя на гитаре, я представлял ее, сидящую рядом и слушающую меня, подпеваюшюю в припевах своим ангельским голоском; листая страницы книги, видел Сиерру краешком глаза, сидящую на кушетке и читающую Ролинг Стоунс, шелестящую глянцем и хитро косящуюся в мою сторону. Казалось, остается только одно - бежать! Но от себя не убежишь, как ни старайся. Если только не поставить вопрос иначе. Можно бежать не от себя, а к кому-то. Этим кем-то продолжиельное время оставалась для меня Мелани. Теплая, милая девочка. Чистая и невинная, даже в сравнении с Оливией. Так плучалось, общаясь с Мел, я заполнял в себе пустые места, - где-то она замещала возлюбленную, где-то сестру, где-то друга. Уже сейчас я осознаю, - она была и остается лучшим во всей этой истории.
***
Поздним утром раздался звонок в дверь. В такой час я не ожидал гостей, как правило. Сестры дома не было, но у нее имелся свой ключ. Открыв дверь, я был удивлен, ведь на пороге стоял давно не вспоминавший обо мне старый друг Роберт Стивенс. В руках он держал две упаковки по шесть банок пива и пакет чипсов. Стандартный набор, как в старые добрые времена. К тому времени было уже два мясяца, как я придерживался особой "диеты", - то есть, пил только в позднее время суток. Как бы не было трудно перечеркнуть одним махом всю свою выдержку, дружба того требовала, и с этим я никак поспорить не мог. Кем бы я был, отказав Бобби выпить вместе? Тем более, мы так давно не общались, определенно стоило сделать исключение. Вспомнив, что по плану у меня были занятия музыкой, решил что благополучно вечером все наверстаю. На деле, естественно, я понимал, что вероятней наверстывать буду завтра, а то может и послезавтра. Но договоры с совестью всегда отличаются некоторыми нюансами. Сначала ты просишь меньше, потом чуть побольше, и только после уже берешь ровным счетом столько, сколько нужно и сколько того требуют обстоятельства. В таком случае, на тебя не сразу обрушивается удар разочарования в себе и клеймо слабохарактерного кретина, все происходит мягко, иногда даже и вовсе безболезненно.