Очнулся я ранним утром под барной стойкой. Двери «Голубой Агавы» были открыты настеж. Дул холодный ветер, лил дождь, - их дуэт, вероятно, и разбудил меня. Заперев двери и выключив свет, я отправился домой, еле волоча ноги. Меня сопровождала одна неизменная спутница - пластиковая бутылка наполненная свежим разливным лагером.
***
Последующие дни провалились под навесом запоя. Я просыпался, открывал что-то спиртосодержащее и доводил себя до такого состояния, чтобы снова заснуть. По утрам уже не было чувства похмелья, оно не успевало наступать. Я, попросту, не трезвел. Алкоголь заливался внутрь словно чистейшая в мире вода. Еды больше не требовалось. Да и ничего вообще не требовалось. Все что было нужно, так это подносить бокал к губам и совершать минимальное усилие для глотка. Сиерра не приходила ко мне и не отвечала на звонки. Как только это начинало меня беспокоить, я опрокидовал очередную порцию вещества, от которого зависел, наверное, так же, как и от Сиерры, и тогда становилось легче. Быть может, все продолжалось бы в том же духе, а спустя какое-то время Оливия, вернувшаяся от родителей, нашла бы валяющийся в собственных испражнениях и рвотных массах труп. Но вовремя поступила помощь, причем, откуда не ожидалась. В самый разгар беспробудного трех или четырехдневного пьянства, двери моей холостятской берлоги были распахнуты новоиспеченным товарищем Шонни. В первые минуты, казалось, я уже очутился на том свете и на встречу мне шел малыш Кертис Миллер, протигивая мне свою руку как бы говоря: « Я заждался тебя, чувак! Пойдем, устрою тебе экскурсию.» Примерно тот же возраст, когда я видел Кертиса в последний раз, расстрепанные волосы средней длины, тяжелая звенящая цепь, украшающая ремень, перчатки без пальцев и несколько толстых колец - сходство было однозначное. Один лишь факт не подлежал совпадению - то был не Кертис. Слезы хлынули из моих глаз. Так хотелось, чтобы это и правда был мой друг детства. Столько бы сказать можно было, извиниться за то, что бросил его и даже не подумал о том, что мог бы быть нужным. Если бы я только мог быть рядом, быть может, он не умер и был сейчас с нами. Издав нечеловеческий вопль, я начал биться головой о лакированную поверхность стола. Не знаю сколько это продолжалось по времени, сколько ударов было сделано, но все закончилось так же резко, как и началось. Возле меня склонился Шонни, прикладывая холодный компресс к моей голове. К вечеру, стараниями моего визитера, я пришел в себя. Алкоголь постепенно начал выветриваться, что приносило мне нестерпимую боль в области головы, падение мышечного тонуса по всему телу и тошноту впридачу. Друг насильно впихивал в меня какие-то белые таблетки и заставлял пить ненавидемый мной сладкий чай. Совершенно без моего участия были собраны бутылки и окурки с пола, открыты все окна, чтобы проветрилось помещение, а так же заказана пицца на дом. Все эти действия, напоминающие чем-то помощь феи-крестной Золушке, сопровождались гневными высказываниями вроде: «Какого черта, как можно было довести все до такого состояния!» или «Алкаш ты несчастный!» Все замечания были, по существу, справедливыми, поэтому я ничего на них не отвечал и лишь кивал трещащей по швам головой, когда это получалось.
- Тебе надо поесть, - строго проговорил Шонн, протягивая мне кусок пиццы.
Не помня, когда последний раз испытывал чувство голода, я схватил масленный треугольник и не заметил как проглотил его. Организм требовал пищи, несмотря на то, что мозг научился игнорировать этот сигнал. Поев впервые за эти дни, я почувствовал себя лучше. Хватка похмельного синдрома ослабла. Появилось чувство, что реально подняться на ноги, а так же желание принять душ. Мой спаситель терпеливо ждал, когда я в достаточной мере приду в себя. После того, как горячая вода душевой кабины смыла в канализацию прошедшие запойные деньки, я ощутил настоящее облегчение и глубочайшую благодарность пареньку, который не бросил подыхать обезумевшего от пьянства.
- Спасибо, чувак, - сказал я, выходя из ванной комнаты, - Очень стыдно за то, что ты видел меня таким. Если бы не ты..., - я замялся на полуслове, но нашел в себе силы и продолжил, - Если бы не ты, следующий день мог бы для меня и не наступить.